— Значит, спать. К себе утром схожу; ты не отодвигайся, ладно? Дай погреться и в камень не превращайся, хорошо?
— Спи, не беспокойся, я рядом.
Удобно устроился под боком у бобика. Заснул.
День одиннадцатый
Солнечный свет лез в глаза, проникая сквозь закрытые веки. Прижавшись спиной к теплому боку бобика и свернувшись калачиком, я нежился в утренней дреме. Спать не хотелось, но и вставать с нагретого удобного места желания не было.
Планов на сегодня уйма. Хотел пойти погулять, пока бобиком перекрыт переход. Со стороны стоянок не видно того, что делается на нашей территории. Осмотреть окрестности, поглядеть вблизи на путников. Может, что интересное увижу. И в лес стоит наведаться. Вещи и оружие трофейное осмотреть.
Быстро встал, оделся. Мешок на спину — и по дороге направился к стоянке, что находится со стороны гор. Оп-па! А у нас гости, оказывается. Военный отряд. Карета и всадников человек сорок, не меньше. Всадники все в одинаковых доспехах. Панцири блестящие, серебристого цвета, наплечники с гравировкой, что там изображено — на таком расстоянии не рассмотрел, вооружение у всех одинаковое: щиты, копья, у каждого воина на поясе длинный прямой меч. Отряд смотрится мощно. Видимо, это единая форма подразделения, возможно, даже гвардии. Командовал отрядом высокий широкоплечий воин, основным отличием в одежде которого был вычурный шлем закрытого типа. Словно ведро на голову надето, и сверху плюмаж из перьев, или, как его еще называют, султан. Смотрится красиво, но для меня выглядит этот маскарад очень смешно.
Командир тем временем покинул седло и бодрым полубегом бросился к остановившейся карете. Распахнул дверцу и склонился в почтительном поклоне, что-то при этом объясняя. Ага, а его не слишком жалуют или просто пассажир весьма недоволен задержкой. Из кареты выпрыгнула стройная девушка в черном брючном костюме и черном же плаще. Лицо красивое, породистое, но вот его выражение отталкивало. Девушка находилась в ярости, она что-то кричала в лицо командиру, что так и застыл перед ней каменным изваянием. Выговаривала она военному долго, нервно при этом постукивая о голенище сапога непонятно откуда взявшейся тростью. Воины старались близко не подъезжать к нервной пассажирке или, может быть, их повелительнице. К беседующим рискнул приблизиться только один из сопровождающих. Он почтительно поклонился, сидя в седле и, улыбаясь, попытался вклиниться в разговор.
Ого, какая злобная фурия! Как она резко развернулась к говорившему! Только последующая ее реакция меня немного смутила.
