Что это? Моя галлюцинация или реальный образ, заключенный в камень? Как перешел из каменного забвения в живое состояние? Кто он, вообще! И молчит, гад, ни черта не говорит, а я спрашивал. Спокойно с ним, легко на душе, ничего не беспокоит, совсем.
— Эй, песик, ты как — тебе спать не пора? А то меня уже вырубает. Надо укладываться.
Плита светилась мягким зеленоватым оттенком, слегка освещая все вокруг. Уходить не хотелось. Кулон на моем животе успокоился, жжение пропало.
— Ладно, пес: ты классный, но мне пора.
Поднялся, потрепал барбоса по голове, спрыгнул с постамента. А это что за железки старик оставил? Ну-ка… не понял — пустые ножны?.. Пять длинных и три коротких. Бред! Еще мешочек, маленький и тяжеленький. Забираю все в мешок. Все, домой!
День девятый
Как к себе добрался, не помню: на автомате, наверное. Утром очнулся от голода и холода. Спал в столовой зоне, до спальни добраться сил не хватило. Полумрак пещеры настроения не поднимал. Вставать не хотелось, что-то я вчера уработался, все тело ломит… как там будет по-испански работал — «трабахо»? Вот-вот — и я утрабахался по полной. Хорошо, что вечером, перед уходом, поставил уху готовиться, да и рыцарское угощение до конца не доел.
Воспоминания о колбасе и буженине подняли меня с постели получше подъемного крана. Но сначала посетил «объект М и Ж», потом разжег костер, подвесил котелок с ухой разогреваться, расстелил ковер с остатками трапезы на месте своей лежанки, разделся и с ходу, прямо с карниза, сиганул вниз головой в воду.
Брр! Бодрящая водичка!
Над заливом густой туман, не видно ничего ближе пяти метров. Искупался, освежился, настроение ползло вверх прямо пропорционально мыслям о завтраке.
Прием пищи затянулся на час, не меньше. Уха, с солью и специями, представляла собой произведение кулинарного искусства. Наваристая, мясо рыбы расслоилось, на вкус изумительное, бульон густой, тягучий, как армянский хаш. Хлеб решил поэкономить, взять его негде, а вот мясное все подъел, хранить-то как? Холодильника рядом нет. У меня и так две тушки свежего мяса, кролик и какая-то птаха, а ведь еще и рыбы кусков двадцать — двадцать пять осталось, их в первую очередь оприходовать надо, не то пропадут.
Очередная порция волнообразного потока счастья от тела, кайфует малой, растягивает удовольствие. Понимаю его — приятная тяжесть в животе, чувство уюта и комфорта. Лепота! Кулон опять «похулиганил», причем довольно долго, практически на протяжении всего завтрака. Видно, вчера сильно разрядился: если он защитный кулон, то его реакция на собачку говорит о том, что она не столь безобидна, какой показалась вчера. Очередной раз говорю себе, что надо быть осторожным и осмотрительным. Решил пожалеть собачку… А может, это ее и оживило? Я ведь вчера над этим даже не задумался: немного удивился, и все — ни паники, ни страха не испытывал, одна жалость и чувство радости от кормления маленького щенка… который больше тебя ростом. Да-а-а, дела!..
