– Он же у Гая, а там бывают мои дети!
– Ты же понимаешь, что он точно не опасен для Гая и твоих детей, да и для меня это опасность только в плане морального издевательства, которое я больше не могу терпеть и моя дочь тоже.
– Все вокруг только об этом со мной и говорят. Жоара только и говорит, что о тебе.
– Ну так поговорите с Жоарой о чем-нибудь другом.
– Да мне вообще все это надоело. Все.
– Ты хочешь, чтобы я вернулась в Израиль, что ли?
– Да нет, но это так тяжело.
– Слушай, он исчезнет, и все будет спокойно.
– Я очень надеюсь.
– Я тоже.
Теперь надо было еще успокаивать Карин, непонятно по какой причине. Я работала до вечера, сидя в мамином кабинете, солнце заливало квартиру. Иногда солнце – это все же приятно.
Я вышла в магазин за продуктами и поразилась разнице. Даже по сравнению с Рамат-Ганом супермаркет в Ганей-Авив был отстойным, а по сравнению с французскими торговыми центрами – просто третий мир. Совсем скудный выбор жутковатых продуктов, многие из которых стояли на полу. Помнится, что этот супермаркет казался мне вполне шикарным, когда я здесь жила двадцать лет назад, а теперь на это было больно смотреть. И ведь совсем ничего не изменилось.
Вечером я поехала в Рамат-Ган и встретилась с девчонками. Мы сидели в каком-то ободранном баре, пили интересный новый коктейль, девчонок становилось все больше, и нам было очень весело. Мы обсуждали, кто с кем развелся, кто подсел на антидепрессанты, какие в городе сплетни. Было здорово вдруг побывать в компании друзей, говорить на своем языке, быть душой компании, не быть иностранкой. Мы здорово поддали, и я пошла ночевать к Ольке. Было так хорошо сидеть у подружки в гостях и впервые за долгое время чувствовать себя на равных. Никто не презирал меня на работе, ребята ко мне хорошо относились, но я не всегда понимала, о чем говорят, не могла шутить или смеяться вместе со всеми. Близко я общалась только с Карин, а с ней общение было совсем не на равных, и его уж точно нельзя было назвать дружеским. Домой поехала на такси. Светило яркое израильское солнце, от которого я уже отвыкла. Я вернулась к родителям и села за работу. Заодно написала Гаэль, узнать, как там животные.
– Я там не ночевала, – сказала мне Гаэль.
– Как же так? А как же Мишка? Она же там одна.
– Она лаяла прошлой ночью, мне мешало, так что мне неохота там ночевать.
Я расстроилась, написала Карин, чтобы узнать, могу ли я попросить Жоару пожить у меня, посмотреть за собакой и кошками. Мне было противно просить у нее разрешения, но я не могла допустить, чтобы животные остались там совсем одни.
