Дальше мы, как и было запланировано, жарили шашлыки, купались в бассейне, пили вино, и я общалась с друзьями.
Впоследствии подобных случаев стало больше, они не были такими вопиющими, но они были. Если мне и нужна была в чем-то его помощь, например, в том, чтобы составить на французском языке письмо во французское консульство о том, что Ромин отец согласен на то, что она уедет с нами, то нужно было просить очень долго, а потом он делал это как невероятное одолжение, да и написано было левой ногой. Он был очень занят тем, чтобы придумывать вместе со своим братом юмористический сериал. Тот самый, пару несмешных диалогов из которого мне довелось прочитать. Поведение Жоффруа вызывало у меня тревогу. Сразу я этого не поняла, но, похоже, изменения произошли сразу после нашей свадьбы. Червячок сомнения подтачивал меня и раньше, например, когда я поняла, что он не знает о существовании несовершенной формы прошедшего времени в своем родном языке. Он частенько повторял, что во Франции такая девушка, как я, никогда бы не стала с ним встречаться из-за разницы в социальном положении и он боится, что во Франции я его брошу.
Тогда мне казалось это чем-то устаревшим, но теперь, живя во Франции, я прекрасно вижу, что остаются без образования, которое бесплатно и доступно, и занимаются совсем простой работой только очень простые и недалекие люди, обычно из низших слоев населения. Похожие различия были и на моей родине – в Советском Союзе. В Израиле бывает по-разному: моя подруга Шели – инженер, живет со своим парнем-крестьянином; моя образованная и интеллигентная подруга Оля работает поваром. Всяко-разно у нас бывает, хотя почти все мои друзья – инженеры, дизайнеры и программисты.
Я начала потихоньку прозревать. Как-то вечером мы пошли в тот самый ресторан, в котором отмечали свадьбу. Ресторан был отличный и дорогущий. Платила, как всегда, я, но, типа, мы же семья и у нас общие деньги. Когда мы вышли покурить на балкон, Жоффруа сказал:
– Ты такая замечательная, с тобой так хорошо, что хочется делать для тебя больше и лучше.
Я посмотрела на него и очень хотела спросить, что же именно он для меня сделал. Но не спросила.
Через некоторое время мне пришлось поехать в командировку вместе с Карин. Я очень переживала, работала перед этим три недели подряд с утра до вечера без выходных, предстояла встреча с голландцами – самыми крупными клиентами компании, – нужно было объяснить им новые функции системы. Я ничего подобного раньше не делала, функциональность работала плохо, и мы все эти три недели бились над тем, чтобы она работала лучше. Я переживала о том, что надеть. У меня не было решительно ничего приличного. Хорошо, что Нинель помогла мне подобрать одежду. Я совсем разучилась одеваться за то время, что у меня не было денег. Да и вообще я как-то не привыкла и не умела одеваться по-взрослому. У нас в Израиле можно до старости шастать в шортах: во-первых, из-за жары, во-вторых, из-за ментальности – что-либо наряднее вьетнамок считается почти вызовом обществу.
