Такого монстра следует нести, взяв за внутренние перекладины с оборотной стороны каркаса, а это означает, что вы никоим образом не можете видеть, куда ступаете.
Тем не менее я полагала, что справлюсь. До тех пор, пока эта штуковина не выскользнула у меня из рук.
Возможно, что причиной этого стал ветер, ведь в музее к тому времени было много других разбитых окон, помимо тех, что я продырявила нарочно.
Кроме того, по всей видимости, это был ветер снизу, ведь холст, казалось, приподняло передо мной. А затем подняло еще выше.
Примечательно, однако, что вскоре он уже был подо мной.
Боль была мучительная.
Из меня хлещет — вот, однако, что я подумала сначала. А у меня даже нет трусов под этой юбкой.
Честно говоря, на самом деле я думала об этом двумя секундами раньше.
И поэтому, естественно, чуть изменила позу, чтобы сомкнуть бедра.
Забыв на то же самое мгновение, что несу сорок пять квадратных футов холста, на каркасе, вверх по каменной лестнице.
Оглядываясь назад, можно сказать, что отсутствие ветра все-таки не кажется маловероятным.
И опять же, все это произошло, разумеется, без какого-либо предупреждения.
Хотя, без сомнения, я чувствовала себя не в своей тарелке уже несколько дней, что неизменно объясняла другими причинами.
В музее, конечно, имелись костыли и даже инвалидные кресла, как раз для таких чрезвычайных ситуаций.
Ну, возможно, не совсем для таких.
Так или иначе, все они находились на первом этаже, наряду с другими предметами первой помощи.
Мне было бы намного проще доползти до верха лестницы, чем спускаться вниз.
Впрочем, большая часть моих личных вещей тоже находилась внизу. Кажется, я уже упоминала, что на тот момент еще не избавилась от личных вещей.
Очень скоро я на удивление ловко научилась маневрировать своей коляской.
Даже носилась с одного конца главного этажа до другого, когда появлялось настроение.
От греческих и римских древностей к египетским, или — вжих! — и вот уже я еду вокруг храма Дендур.
Часто даже под музыку Берлиоза или Игоря Стравинского.
Время от времени меня беспокоит боль в одной лодыжке.
Если точнее, то это происходит, как правило, только из-за погоды.
С другой стороны, я никак не могу вспомнить, зачем я пыталась поднять тот холст вверх по лестнице.
Чтобы рисовать на нем — было бы естественным предположением.
Хотя опять, за несколько месяцев так ничего и не нарисовав на нем, я, возможно, хотела отнести его туда, где он не напоминал бы мне постоянно о том, чего я не сделала.
