Мертвый отец | страница 5
Томас подал знак «перерыв», махнув рукой по направлению вниз.
Люди рассыпались по обочине. Трос на дороге ослабши.
Эта грандиозная экспедиция, сказал Мертвый Отец, этот вальс по неведомому паркету, эта маленькая братия братьев...
Ты не брат, напомнила ему Джули. Не увлекайся вальсом.
Так, должно быть, они меня любят, сказал Мертвый Отец, что тянут и тянут, и тянут, и тянут, долгие дни и ночи в менее чем оптимальных погодных условиях...
Джули отвела взор.
Дети мои, сказал Мертвый Отец. Мои. Мои. Мои.
Томас прилег головою Джули на колени.
Много печального со мною стряслось, сказал он, и много печального еще стрясется, но самое печальное — этот малый Эдмунд. Жирный который.
Пьяница, сказала Джули.
Да.
Как ты на него наткнулся?
Я стоял на площади, на пивном бочонке, насколько мне помнится, людей записывал и тут услышал, как у меня под ногами кто-то глотает. Эдмунд. Кран заглатываючи.
Стало быть, ты знал. Перед тем, как его записать.
Он умолял. Он был смирен.
И тем не менее — сын мой, сказал Мертвый Отец.
Это сделает из него человека, сказал он. Наш марш. Я не согласился. Но трудно отказывать кому-то в том, что сделает из кого-то, по его мнению, человека. Я его записал.
У него привлекательная прическа, сказала Джули. Это я заметила.
Он рад был выбросить колпак с бубенцами, сказал Томас. Как и все мы, добавил он, подчеркнуто глядя на Мертвого Отца.
Томас извлек из ранца оранжевый шутовской колпак, увенчанный серебряными бубенцами.
Подумать только, я носил это уродство — или его приятеля — с шестнадцати лет.
С шестнадцати до шестидесяти пяти, так гласит закон, сказал Мертвый Отец.
Это не прибавляет любви к тебе.
Любви! Дело не в любви. А в Организации.
Все головки такие веселенькие, сказала Джули. Выглядишь совершенным дурнем, в колпаке-то. Бурый с бежевым, малиновый с серым, красный с зеленым, все бубенцы трезвонят. Ну и зрелище. Я думала: что за совершенные дурни.
Как и было задумано, сказал Мертвый Отец.
А поймают на людях без него, отрежут уши, сказал Томас. Ну и блажь. Ну и выдумка.
Есть некое художество, сказал Мертвый Отец. В моих указах.
Давайте обедать, сказала Джули. Хоть и рано.
Обочина. Скатерть. Перезвон обеденного колокола. Подрумяненные креветки. Все расположились вокруг скатерти следующим манером:
А вполне.
Неплохо.
Горчица есть?
В горшочке.
Там что-то.
Что?
Погляди.
Вытащи пальцем.
Мерзкий жучила какой.
Передай креветки.
А на десерт?
«Фиговые Ньютоны»[4].
Они удовлетворенно сидели вокруг скатерти, жуя. Впереди у них — обеденные костры людей. Ослабший трос на дороге.
