Если вы так поступите, мы прыгнем в водохранилище, сказал Ларс, вместе. И утонем. Я вам намерен сообщить нечто совершенно поразительное, удивительное, великолепное, дивное, торжествующее, потрясающее, неслыханное, исключительное, необычайное, невероятное, непредвиденное, громадное, крохотное, редкое, обычное, зияющее, тайное до сего дня, блистательное и завидное; короче говоря, нечто беспримерное в минувших эпохах за исключением единственного случая, который не с чем поистине и сравнить; нечто такое, во что нам не верится в Париже (так кто же поверит этому в Лионе?), такое, от чего все в изумленье не могут сдержать возгласов, такое, что вызывает величайшую радость в тех, кто об этом осведомлен, нечто, если коротко, от чего вы будете вынуждены усомниться в свидетельстве ваших чувств: Нам безразлично, что вы думаете.
Я оскорблен, сказал Мертвый Отец.
Я цитировал мадам де Севинье[8], сказал мальчик, если не считать последней части, которая лично от меня.
Эти дети немного чересчур точно настроены, сказал Мертвый Отец, об этом позаботится Особая Школа.
Она из тех, что похожи на зоопарк?
Там есть клетки, да. Но мы экспериментируем со рвами.
Дудки, сказали дети.
Дети стоя и омывая друг друга деятельными своими руками.
Не вынесу дольше глядеть, сказала Джули, двинемся ж далее.
Странные это дети, сказал Томас, но все дети странные, если правильно рассмотреть.
Крик Томаса людям: Ну же, ну же!
Натяженье троса.
Мелкие дары детям: газонокосилка, «Блендор».
Им пригодится в их долгих совместных жизнях, пояснил Томас.
Прощайте! Прощайте! закричали дети. Не рассказывайте, пожалуйста, не говорите, никогда не говорите, никогда не рассказывайте, пожалуйста!
Не станем не станем не станем! закричали они в ответ. Мертвый Отец не кричал.
Дети, сказал он. Без детей я б не стал Отцом. Без детства никакого Отцовства. Сам я никогда его не желал, мне навязали. Дань своего рода, без какой я б мог обойтись, порожденье, а затем воспитанье каждого из тысяч, тысяч и десятков тысяч, вздуванье маленького свертка до большого свертка, за период лет, а затем удостоверенье, что большие свертки, ежли мужескаго полу, носят свои колпаки с бубенцами, а ежли не его, то блюдут принцип jus primae noctis[9], стыд отсыланья прочь тех, кто нежеланен мне, боль отсыланья тех, кто желанен, в жизнепоток большого города, чтоб никогда не согревали мне холодную тахту, и руководство гусарами, поддержанье общественного порядка, соблюденье почтовых индексов, недопущенье дряни в дренаже, предпочел бы оставаться у себя в кабинете, сравнивая издания Клингера
