Серега уже давно приметил сухую старушку, которая сидела в конце автобуса.
Террорист кивнул.
— Что, мля, она пойдет, а мы здесь останемся?! Пусть сидит, старая! — вдруг забузили две кубанские бабы — круглолицые, с химическими завивками на башках.
— Она своё пожила! Пущай сидит! — стало доноситься из глубины автобуса.
Сергей чувствовал — если прямо сейчас предложить этим кубанским бабам убить бабку за возможность выйти из автобуса, они это сделают. Причем с особой жестокостью. Просто порвут на части.
— Где мой сыночек, где мой сыночек? — вдруг зарыдала тетка на сиденье в первом ряду.
— Вон женщине плохо, возьмите ее, — сказал какой-то пассажир. — Ее сына высадили из автобуса с аппендицитом. Пусть она к сыну в больницу едет.
— Пойдёмте, — сказал Серега, взяв женщину за руку. — Быстрее, вставайте.
Милицкий подхватил женщину за локоть и повел к выходу. Нужно было сделать все быстро, чтобы террорист вдруг не начал возражать, а то и не пристрелил бы обоих.
— Подождите, — неожиданно начала упрямиться женщина и развернулась, взяв курс обратно на свое место.
— Что такое? — спросил её тихо Милицкий.
— Сумку, сумку забыла, — ответила она и начала настойчиво отпихивать Сергея.
— Что в сумке? — крикнул террорист.
— Да ничего-ничего, пожалуйста, посмотрите, — пролепетала тетка, добравшись до сумки. Милицкий опять схватил ее за локоть и сместил к выходу из автобуса.
Сергей потом недоумевал — чем думают эти люди? Тётку могли пристрелить вместе с переговорщиком, а она полезла за своей котомкой.
Из людей в стрессовом состоянии лезет то, что лежит в основе души. У кого-то это — мужество и самопожертвование, а у кого-то — тупая жадность и скотство.
Но сейчас выбора не было. Сергей потащил женщину за собой. Они шли, и Милицкий спиной чувствовал, что террорист может начать стрелять в любую секунду. Чеченец был зверь, настоящий зверь — это он хорошо понял во время переговоров.
Он запомнил каждый шаг. Их было двести сорок пять.
Когда он с женщиной завернул за грузовики, за которыми прятался штаб, его белая рубашка с коротким рукавом была мокрой насквозь.
— Переговоры вести бесполезно. Он не будет сдаваться, — говорил Милицкий. Остальные кивали. Всем было понятно, что уговорить Идиева сдаться не получится.
Оставался штурм. Последнее, крайнее средство. Успешность которого прямо пропорциональна объёму сведений о террористах, их вооружении и т. п. Этих сведений было мало.
В штабе решили: Сергей снова пойдет в автобус, чтобы разглядеть боевую оснащенность чеченца.
