Эти ночи уже не добрят, не бодрят,
Эти дни и не блэк, и не вайт.
Я — припев, и привой, и прикорм и припой,
И прибой, и пробел, и пробой.
Мать Мадонна, прости и прочти, и провой.
И суди, и ссуди на пропой.
Мне бы жить, мне бы ржить, мне бы жать бы да ржать
До осиплости слипшихся гланд.
Но от глаз на бордюре останется ржа,
А от памяти — гнойная мгла.
А каким был я парнем: дурным иль парным —
Не понять ни босым, ни косым.
Только нет на губах пелены белены —
Есть немного бедовой росы.
Дайте годик в кредит под дурные стихи,
Под процент от бездарных шагов…
Без горячей беды не пробрить мне мозги —
Только срезать нарывы от слов.
Не считайте пули в стареньком кольте
И мой рост в длину шагами не мерьте.
Раз не дали долюбить, так позвольте
Наверстать последний раз перед смертью.
Вроде, был и виноват: дёргал плавно
Да и с Вечери сбежал слишком тайно.
Не наигорил зегзят Ярославне
И троянцам слал коней беспедальных.
С баб слезая, утром брови не сопил,
Тамплиеров не палил — сам прижжён был.
Отливались крысам кошкины сопли,
Когда я любил Джоконду при жёнах.
Каюсь, Каин был не мной обезбратен,
Да и Ирод не при мне обездщерен.
И цикута не моя у Сократа,
Не мои следы у гномов в пещере.
Я ведь с ёжиком бродил по туману,
И над Витебском носился с метлою.
Когда принц забрал к себе Антуана,
Я ещё был никуда не целован.
Запишите на скрижаль: «Дядя взрослый,
Купит, пьёт, детей волчонком пугает»
Сорок три мне в феврале. Точный рост мой —
Метр восемьдесят два с попугаем.
Я не ставил ценник тем, кто мне дорог,
Да и мой для распродаж не сгодится.
(Ой, забыл — я в день второй термидора
Уводил у Спартака далматинцев).
Mundi Gloria когда-нибудь transit,
Приговор не рвите — люд любит сказки…
Пусть Господь меня с душой отматрасит,
Все равно уже не вымолить смазки.
В позе Ромберга спой мне ласточку,
Соловья, на лотос присев.
Ты пьяна уже, моя лапочка,
Твоя белочка — в колесе.
Не кусай меня, дрянь, за мочками,
Не щипай и не гладь интим,
Лучше пальцы сложи замочками
И пойдём в сарай пофинтим.
И пойдём в сырой подопревший рай
На закат, где ещё шумят,
Ты в меня ныряй, ты меня ширяй
И сюсюкай моих щенят.
Я воткну тебя в дровяной шалаш
Там не надо вопить — он нем.
Ты мне будешь мстить за шальную блажь
Я — за рваный венок измен.
Этот пьяный день будет шит и крыт
Будет гибельней в десять крат.
Чтоб никто-никто не узнал игры
В подкидного совсем без карт.
В розах Зальцбурга — звуки Фигаро
Не для нас — был бы писк мышей.
Кружева в клочки рви об изгородь —
