И пусть в час-десять — на укол.
Дай лапу — на последней ссоре
Я насвищу тебе «The Wall»
Под маской плюшевого зайца
Я не прикинусь, что узрел
Твой рваный рот на три абзаца
На зависть нудной мошкаре!
Присядь на «отл», на «откл» — успеешь,
Пошарь в Писании бельмом:
11.Не сметь блудить, не мывши шею!
12. Не блюзь, не выбелив бемоль!
И по меню: блаженны волки,
Не морща пасть: в беде, в еде.
А мальчик — у Христа на ёлке,
Там, за дровами, в темноте.
Шумел камыш. Буянил, выл.
Зубами клацал, бил коленом
Среди рыжеющей травы,
На почве, зноем раскалённой.
И мёрз ямщик. Рябину дуб
Манил. Она не шла, качаясь.
Твердил Бездомный ерунду,
Так и не понятый врачами.
И жеребёнок, матерясь,
Галопил, параллельно рельсам.
И чешуёй, как жар, горя,
Из моря шли гиперборейцы
Был клоун зол, факир был пьян,
Предвидя в будущем отсталость.
Ты уходя, изрёк: «Tres bien!
Допейте, что ещё осталось.
Добейте тех, кого ещё…
Допойте, гнусно караоча.
И не оплачивайте счёт —
Пускай поят за кари очи».
Ты в молодые годы был.
Рождён был хватом, сватом, братом.
И не впервой твои дыбы
Манили с неба Конокрада.
Уход-возврат, как сход-развал.
И плётство — херо, стихо, алко
Ты рай меня искать позвал,
А я привёл тебя на свалку.
Но ты придёшь, когда светло,
Когда в окошко врежут двери.
И тронешь ангела за лоб,
Шепча; «Прошу, боюсь, не верю.
Мне наплевать, что Вы не без
Греха, стиха, добра, насилья
Я увольняю Вас с небес.
Урок окончен. Сдайте крылья»
«Они — близняшки», — скажешь ты,
Притопав голым на молебен, —
«Глаза, молящие о хлебе,
Глаза, просящие пизды».
Февраль, Февраль… Опять достать и плакать?
Зависнуть на «бессилье-точка-ком»?
Как будто скрипку грубо черным лаком…
Как будто Рафаэля наждаком…
Февраль, ты — враль. Давай, валяй, ври горше.
Повыгоняй печалек из норы.
Как будто в душу кислоты пригоршню
Швырнули, чтобы вытравить нарыв.
Пляши, Февраль. Меняй смешные позы.
Пой, соловей, пока не вдрызг осип.
I wanna drink your cup of dirty poison.
Ты только чашу мимо не неси.
Ты знал, Февраль, что при такой оферте
Не каждый сможет отыграть свой кон.
Мы думали, что трезвость — норма смерти.
Но смерть не норма… Даже не закон.
Памяти Семена Александрова
И снова вывихнуты веки,
Опять полбритвы на губах.
Зачем вы, люди-человеки
Иглой терзаете свой пах?
Дорожка в spacе`ы через спайсы,
Тропинка в рай через капкан.
И дозы, ломки, схватки, спазмы,
И свист, и твист, и гранканкан.
Тебя я правил против правил,
Не видя лиц, ломая шприц.
Но ты опять меня ограбил
