настасья спит рогожин мёртв едва ли
себе я дал бы шанс моих людей
всегда так неумело убивали
что было весело и я вводил предел
на качество распада закрывай рай
на карантин и керосинь от вшей
мне пофиг как погиб джордж гордон байрон
но в кайф считать пролёты этажей
мне не грозит висеть в посмертном воске
но льстит ввалиться в глубь библиотек
писать как кельт читать по-маяковски
и отдаваться в полной темноте
базаров глух кирсанов глуп зачем же
кому-то выдан пропуск в мой гарем
пусть этот мир мне задницу почешет
и вылижет немного пригорел
и недосолен я по недосмотру
но это не спасёт кому ж не знать
что по аллеям бродит смуглый отрок
без томика парни и желтизна
по-болдински и смерть по-пятигорски
давно уже мне выдали аванс
так принесите мне хотя бы в горстке
для роли кельта новые слова
застрелен ленский а онегин врёт не смею
искать врагов когда они ничьи
пока праженщина в раю пугала змея
еёлюбовник изобрёл дрочить
сопливый день a la французский насморк
а мне ещё тащиться на парнас
стихами вытошнит и пересушит насмерть
и ни одна настройка не верна
пусть паганини спит на страдивари
струну загнув крючком то храп то свист
я снова наперчён и переварен
но строю домик как трудяга свифт
и снова чай календула ромашка
и йо-хо-хо на сорок мертвецов
так хочется сменить свои замашки
и натянуть серьёзное лицо
каренин лох а вронский жмот не в тему
загениалить среди минус мозг
всегда волчонок был моим тотемом
а покусаться никогда не мог
и снова где-то в пьяной электричке
спою про заблудившийся трамвай
и в слове идиот забыв кавычки
себе же выпишу диагноз и плевать
на душный запах старого вокзала
(клозет и пот, не смешанный с весной)
напрасный труд она вчера сказала
что любит на ночь жареный чеснок
ещё она сказала что я гений
поэтому наверно и свинья
а я прикалывался складывая тени
шекспир поэт
бодлер поэт
я это я
