Андрею Макарушкину
Ну, все. Я вышел. И не надо хлопать.
Не натянуть улыбку на лицо.
Быть может, просто, ввинчиваясь в штопор,
Устал от пьяных женских голосов.
Быть может, просто, вылетев из строя,
Забыл прикрыть больной рукою пах.
Но если мир не под меня раскроен,
Сгодится рай на клоунский колпак.
И жизнь деля на бога без остатка,
Меня держать в уме — велик резон.
Быть может, просто бесполезный сталкер
Уже не верит в заповедность зон.
Быть может, просто, ненадёжно вклеив
Свой мутный профиль в дьявольский триптих,
Забыл, что врать в поэзии подлее,
Чем утром уходить не заплатив.
И в глупом ремесле — бесплатно плакать
Не больше смысла, чем катать шары.
Я вышел.
И плевать, как карты лягут.
А будет фарт —
Спишите всё с горы.
Андрею Ефремову
И снова вечер взахлёб калечит,
И смачно дрочит на ставни век.
А так хотелось по-человечьи
Цедить из облака сладкий снег.
Рвать кадры порно — «не любит» / «любит»,
«В постель» / «по морде» — не к ночи будь.
Всю жизнь вертелся, как хрен на блюде,
А захотелось — сплясать, как людь.
Всю жизнь бросался, как бык на вены,
Менял постели, как города.
А так хотелось обыкновенно,
Смотря на небо, не зарыдать.
Ласкаясь жизнью, как Афродитой,
Не сразу въехал, что не весна.
Привык на «здрасьте» шептать «иди ты»
И на прощание — «ну вас на…».
А вечер, сука, все метит в печень
И ковыряет тоской ребро.
Ну хоть разочек по-человечьи,
Не наклоняясь, лизнуть добро!
Хотя бы тронуть шерстинку счастья,
Чуть-чуть обжечься о снегирей,
Любить поглубже да жить почаще,
Пока не начало серебреть.
Пока не дрогнула, скрипнув зубом,
Осоловелая блядоверть…
