Opus marginum | страница 53



Исповедь. Признание. При—Знание. У меня никогда не было настоящего знания. Я знал только то, что пишу, о чём — другое дело.

Табу. Кому стать непререкаемым, чтобы остановить непрерывный поток книг, слов, знаков, бездарно эксплуатируемых кондовыми переростками. Всё превратить в супер, сюр, транс, пост или фото, примитив, фолк, реал? Зачем? Сколько их, куда их гонят? Или создавать тексты вопроса со знаками отрицания? Циничнейшие или достоверные, веские? Сменить тунику на сутану?

Не по мне не помню, но по Нему я никогда не грустил, и если Он простил, пусть не просит того же от моих уст. Выверяя — не мерить, умирая — мирить.

Бегство в логос. Отголоски Единого мощного гипертекста. Знак-майя, как настырный сперматозоид, блефует и выигрывает независимо от меня. Аффект фольклора, и — агония постмодернизма: дунь, плюнь, попроси прощения. Техника текста, атекстуальные позы, фригидность мысли, фаллография взгляда — тезаурус внезнакового бытия. Подарок аквавиты требует тщательного лечения деконструктивизмом. Король есть вещь.… Ну, Гамлет, где Полоний?

5

СПРАВКА


Выдана (неразборчиво) в том, что ему проведено противоалкогольное лечение по методу «Психофармакологическая блокада алкогольного центра» с периодом снятия влечения к алкоголю на 12 месяцев.

О трагических последствиях, которые могут возникнуть в течение указанного периода времени, о невозможности досрочно снять блокирующее воздействие препарата, пациент и его родственники предупреждены…

Taedeum vitae

В горящем доме не меняют занавесок

Эмиль Кроткий

1

Опять в грязных трусах. Выдавливаю раба из тюбика «Мятной». Последнюю каплю из последнего тюбика. Вчера было две зубных щетки, а теперь одна — этим все сказано. В городе сегодня все девки заповылезают (язык по-достоевски красиво заплетается). Что я ей сказал? По-моему, когда она испридыхала свой дурий вопрос: «Сможешь полюбить?», я срезал: «Плевое тело». Или все же проинтонировал крючок вопроса? Пофиг, нечего истерзывать мозг. Будь у меня собака, такая же назойливая, как совесть, я бы ее отравил. Надо постирать труселя да дырку на причинном месте (во язык дает! — для многих это место — следственное, а для некоторых и подследственное) заштопать. Да нечем сделать и то, и другое — добухался до нуля. Холодильник — лобное место для мышей, счета за квартиру — мечта идиота, если бы там поставить «плюс», шкаф для одежды пуст: все перекочевало в тазик для белья (в «тазике» зачеркиваю уменьшительно-ласкательный). Утешает только то, что самый великий человек в истории был самым бедным. Соседи не здороваются, зато издалека отдают честь местные «баклажаны». Да еще и Маша…