Д е в а (не веря своим глазам). Да ведь это Пашка…
К р и с (сквозь зубы). Иди, куда шла… Какой я тебе Пашка?
Д е в а. Как есть — Пашка… Матушка наша, пресвятая Богородица… Зачем-то усы наклеил… И бакенбарды! (Осторожно.) Пашенька? А ты ли это, голубчик?
К р и с. Дура, пошла вон.
Д е в а. Еще краше стал!
К р и с. Прибью. Отчепись.
Д е в а. Люди добрые! Что же это деется? Был Пашка, стал ахфицер! Ай, красавчик! Ай, кавалер! (Торопливо, рукавом, чистит полу шинели.) Что же ты, Пашенька, меня позабыл-позабросил? Как в службу вступил, так и зазнался совсем? Маруську-то бросил свою! Совести у тебя нет, Пашенька!
На звуки скандала оборачиваются и Й о г а н, и К а т я.
К р и с. Да не ори ты! (Тише, с нажимом.) Так надоть.
Д е в а. Ага, как прижметь тебя, так ты сразу, на кобелиный манер — хвост трубой и ко мне домой! А как благородным заделался, так и не ровня я тебе! Не признает! Дурой ругат! «Надоть» ему! Люди добрые!
К р и с. Не моги соваться. Здеся дело того… осударево.
Д е в а. Знаем мы про энти дела-то ваши! Вона, стоит — глазами зыркает! Дела твоя!
К р и с. Уйдешь ты или нет, дура несчастная!
Д е в а. Пускай сперва она сгинет, шаромыжница! Подстилка колдовская!
Распахивается дверь и во двор из дома выдвигается городовой Михеев. Недолго думая, П а ш к а хватает Д е в у и начинает ее целовать, одновременно отворачиваясь от полицейского.
М и х е е в. Хм… Однако. Впрочем, не воспрещается.
Вслед за М и х е е в ы м из двери выходят санитары и П о п р и с к и н в смирительной рубашке поверх драной шубы.
С а н и т а р (подталкивая). Иди, иди… Чучела.
П о п р и с к и н. Попрошу не оскорблять.
С а н и т а р. Скажи — нежные какие. А сам недолечимшись.
П о п р и с к и н (устало). Я здоров. Сколько можно твердить?
С а н и т а р. Здоровые по улицам в подштанниках не бегають.
П о п р и с к и н. Из вашей недужницы не токмо в подштанниках — без оных сбежишь. Аспиды окаянные.
С а н и т а р. Иди, иди… Сицилист.
П о п р и с к и н. Что ты понимаешь… Взяли сонного, из постели. Приспешники. Сутки после вашей эскулапии отсыпался. Не то искали бы вы меня сейчас… в Америке.
С а н и т а р (М и х е е в у). А говорит — излечился. Дурак, он и опосля бани чешется. (Второму санитару.) Опять в обход придется идтить. Склизко под воротами-то… уроним.
М и х е е в. Самый это у меня подлый двор. Летом — грязь, лужа непролазная, зимой вот — лед. Ну, я ему задам. Здеся ждите. (Двигается в сторону дворницкой, минует П а ш к у и Д е в у, подозрительно их оглядывая.) Хм. Однако… (Стучит в подвальную дверь.)
