П а ш к а (упрямо). Год еще не кончился. Мы будем пробовать снова и снова. Не хочешь со мной, я буду один.
Й о г а н. Алекса, у нашего командора очередной п-приступ мании величия. Которая, как известно, на втором месте после мании преследования.
К а т я. По тебе и видно.
Й о г а н. У меня никакая не мания. У меня — факты. Ну рассмотрите. Что бы мы не затевали, не выходит ничего. П-понятно же, что кто-то методично вмешивается в наши дела, отслеживает любой наш шаг. А мы даже и не знаем, каким способом это делается… Не стучит же кто-то из нас троих дяденьке П-погосту!
П а ш к а. Ты договоришься у меня!
Й о г а н. Я не тварь дрожащая и на собственное мнение п-право имею!
К а т я. Люди, не ссорьтесь! Вы так кричите, что сами ничего не слышите. Между тем кто-то действительно стучит. Только в дверь.
Все стихают. В наступившей тишине слышен тихий, но отчетливый стук.
П а ш к а. Кто бы это мог быть?
Й о г а н. В столь поздний час… Очередное явление п-петербургских монстров.
П а ш к а. Ну что, откроем?
Й о г а н. Дай-ка я, от греха, тут укроюсь… (Прячется за печкой, не выпуская из рук кочергу.)
П а ш к а. Алекса, зайди за нары… (Меняя голос, кричит в сторону двери.) Энто кого тут ишо носит по ночам? Энто какому-такому полуночнику там не спится? (Стук повторяется.) Не ломися, иду уже…
П а ш к а берет топорик, легко поднимается по лестнице, прислушивается.
П а ш к а. Ну? Чего надоть?
Г о л о с з а д в е р ь ю. Дворника надобно, откройте… Ключ бы забрать…
П а ш к а. Погоди-ка…
П а ш к а открывает дверь и отшатывается. На пороге, согнувшись, стоит закутанный в больничные лохмотья, бледный и несчастный, насквозь промерзший титулярный советник Антон Михайлович Поприскин. Он потирает ушибленное колено.
П о п р и с к и н. Коли лужу под воротами летом не вычерпали, то зимой присыпать надо… Песком али хоть сажею… По вашей милости нарушил равновесие организьма и насмерть расшибся!
П а ш к а. Не может быть…
П о п р и с к и н. Может еще как! Вот уже и колено вспухло… И стрелять начало!
П а ш к а. Никак… господин Поприскин? Что ж вы на пороге-то… Милости просим!
П о п р и с к и н (проходя в подвал, отряхивая с плеч снег, обмахивая ноги веничком). Ну да, Поприскин-с. Антон Михайлович. Находился на излечении-с… в скорбной обители. Теперь вот вернулся. Что же здесь удивительного? Ключ от квартиры моей… потрудитесь вернуть.
Й о г а н. П-поприскин? Сам пришел?
П о п р и с к и н. Вас же, милостивый государь, не имею чести знать. Хотя личность ваша отчего-то мне знакома.
