Й о г а н. Ну и нудятина. П-прямо для моей шарманки. Продай, я тебя в долю возьму.
К а т я. Сам сочинил?
П а ш к а. В архивах нашел, случайно. Какой-то забытый студент придумал. В семидесятых годах двадцатого века.
К а т я. Чувствуется. Вполне неумело, но искренне. Телушкину пел?
Па ш к а. Пел, только про другого… «По небу полуночи ангел летел и тихую песню он пел».
К а т я. И что же Петр?
П а ш к а. Пьяный был, расплакался… «Все равно как, говорит, Лермонтов твой со мной на шпиц подымался. Как, видит Бог, подслушал меня»… Ангелом для него была Анисья.
К а т я. Еще одна загадка. Где она тут… лежала?
П а ш к а. Вот здесь она лежала. Где я сижу.
Й о г а н. И ничего не осталось? П-платок, брошка, заколка?
П а ш к а. Ничего. Только простыня смятая.
К а т я. Запах? Свет? Звуки? Хоть что-то происходило?
П а ш к а. Говорю тебе — ничего. Все стерильно было. Просто встала и убежала. С криком «на погост мне надо».
Й о г а н. Чертовщина. Намек, что ли?
К а т я. А зачем?
П а ш к а. Что — зачем?
К а т я. Приходила она зачем?
П а ш к а. С мужем повидаться! Целовались они!
Й о г а н. Подумаешь — призрак. П-прошлое и не такое знает. Вот, к примеру, рассказывал мне один старшекурсник. Был он на п-практике в Александро-Невской лавре. Под личиной семинариста. П-помогал при похоронах Достоевского. Это были, как известно, самые многолюдные похороны. Тридцать тысяч народу. (Й о г а н, задумавшись, умолкает, продолжая работать кочергой.)
К а т я. И что? Чего ты утих?
Й о г а н. П-потом все разошлись. (Пауза.)
П а ш к а. Да, это особенно важно. Это сенсационно.
Й о г а н. А ему в ту ночь не спалось. Переволновался. Ну и решил пойти на могилу — п-поправить чего-нибудь, прибраться. И вдруг видит: он там не один. Еще п-подходят.
К а т я. Это как раз неудивительно. Молодые священники его любили.
Й о г а н. В том-то и дело, что это были не священники. Приятель мой сначала ничего не понял. Ну, стоит у могилы некто тощий, длинный, в лохмотьях. Рядом, на к-коленях, девушка — плачет. П-потом еще чиновник пришел, пожилой, все причитал. И другие явились, по виду — разночинцы. С цветами, свечками… А он в толк взять не может — как они туда все попали? В три часа ночи? Ворота-то на ночь закрывают. А потом, говорит, как обухом по голове — да это же Раскольников со своей Соней Мармеладовой. И Макар Д-девушкин. И Алеша Карамазов. Даже, говорит, Фому Фомича Опискина признал. (Пауза.)
П а ш к а. Хм… любопытно.
К а т я. То есть они все материализовались и пришли с отцом попрощаться?
