К у п е ц. Да что же вы не видите, сударь, что он уже лыка не вяжет…
Ч е л о в е к в ш л я п е. Тем хуже.
М у з ы к а н т (стучит кулаком по столу). Западник, т-тварь писучая! П-пачкотня! Сам в грязи сидит, а кричит — не б-брызгай! Морду ему набить!
К у п е ц (Т е л у ш к и н у). Отыми стакан у него! (Посмеиваясь, Т е л у ш к и н отодвигает стакан от шарманщика.)
В трактире появляется П а ш к а. Мгновенно оценив обстановку, опрометью несется к Ч е л о в е к у в ш л я п е.
П а ш к а. Так что, Кирхгоф Шарлотта Федоровна, изволят ваше благородие звать на сиянс! Сей же час! (Косится на М у з ы к а н т а.) Ихняя горничная прислала за вами. Ждут-с!
Ч е л о в е к в ш л я п е (холодно глядя на размякшего В а л е н ю к а.) Спасибо, братец. Все, что мне надо, я услышал. Доложи ей, пожалуйста, что я передумал. Но в другой раз зайду непременно. (Оглядев присутствующих, приподнимает шляпу.) Мое почтение. (Быстро уходит.)
К у п е ц (П а ш к е). Вовремя тебя принесло. Забирай ентого правдолюба. И музЫку его поищи, под лавкой где-то тама валяется. Ишь, как его разобрало-то, с голодухи. А с господином писателем я сам управлюсь. (С трудом поднимает мычащего В а л е н ю к а на ноги, нахлобучивает ему на голову цилиндр, засовывает в карманы перчатки.) Не на того я, видать, поставил.
В а л е н ю к (икая). А? Что? Куда меня? Полиция… Я сам!
К у п е ц. Сам, сам… Давай уже, двигай копытой… Писатель… (К у п е ц ведет В а л е н ю к а к выходу.)
Х о з я и н т р а к т и р а. Рассчитаться бы, ваша милость! (К у п е ц свободной рукой кидает на прилавок несколько ассигнаций.) Извозчика мне сыщи!
Х о з я и н т р а к т и р а. Сей момент! (Половому.) Василий! Извощика господам, живо! (Половой выбегает на улицу.)
П а ш к а берет стакан М у з ы к а н т а, незаметно кидает в него таблетку, наливает воды из самовара и дает выпить.
М у з ы к а н т (пьяно). Командор? Какими… судьбами?
П а ш к а. Молчи, молчи… Пей уже! А ну, пей, скотина! (М у з ы к а н т с трудом, захлебываясь, выпивает, несколько секунд сидит, тупо глядя перед собой.)
Т е л у ш к и н. Никак, Паша, ты ему свою снадобью дал? А говорил — нету…
П а ш к а. А ты, Петр Михайлович, не пил бы больше. Ну, не пей ты, за ради Бога! Хорош уже набузыкиваться! Али не видишь, — спаивають же тебя. Ты и ведешься, как козел в поводе. Стыдно! (Встряхивает М у з ы к а н т а за шиворот.) Ну? Оклемался? Ну, отвечай быстро — кто ты таков?
М у з ы к а н т (заметно трезвея). Я есть бедный музикмахер… Из Кёниксберг. Entschuldigt mich, Ich war ein bischen besofen… (Простите меня, я немного выпил… — нем. яз.)
