или Mysterians.
Невозможно было предвидеть, что зазвучит в следующую минуту. В редкие моменты ясности, когда я пытался угадать, кто этот диджей и что за биография у него, мне неизменно представлялся парень из «Почти знаменитых», который, как и я, прятался на Карибах — по причинам, которые он предпочел бы не обсуждать. С той лишь разницей, что с собой он захватил коллекцию песен эпохи семидесятых, принадлежавшую старшей сестре. Я частенько воображал, как он сидит в темной студии, курит травку и ставит музыку, причем наугад — или, как я, руководствуется собственной почти неконтролируемой и крайне загадочной логикой.
Вот чего я достиг в жизни — катался пьяный, на огромной скорости, по неосвещенному острову. Каждую ночь. Дороги были отвратительные и изобиловали внезапными поворотами. Другие водители, особенно в поздние часы были, мягко говоря, не трезвее меня. И тем не менее каждую ночь я гонял все быстрее и быстрее. Жизнь напоминала видеоигру, пройденную уже много раз. Я закуривал косячок, включал радио на полную мощность, выезжал с парковки — и игра начиналась заново.
Я проскакивал переполненные дороги Датской стороны, успешно умудрялся пересечь неосвещенное поле для гольфа (зачастую прямо по лункам), пролетал мимо развалин старого курорта (перепрыгивая на полной скорости через «лежачих полицейских») и мчался по дороге, пока она не начинала петлять среди утесов, приближаясь к Французской стороне. Здесь я давил на газ — и в этот момент передавал власть над своей судьбой неведомому диджею. Каждую ночь минуту-другую, на протяжении нескольких метров, моя жизнь буквально висела на волоске, потому что, исключительно в зависимости от песни, которую в этот момент крутили по радио, я готов был или вовремя крутануть руль и отправиться домой — или же выключить радио и полететь со скалы в море.
Таким образом, я бы мог погибнуть, если диджей не вовремя поставил бы Loggins или Messina. Один раз, когда я давил на газ, быстро приближаясь к краю обрыва, меня спасли Chambers Brothers. Я узнал тиканье метронома в песне «Время пришло» и в последнюю секунду свернул прочь от бездны, смеясь, плача, радуясь красоте и нелепости всего происходящего. Я немедленно обнаружил во вселенной какой-то странный, но несомненный смысл. Я спас свою жизнь.
Вот так я себя чувствовал в то время. И именно так — умно, взвешенно, рассудительно — принимал решения.
Вернувшись в Нью-Йорк, я жил в маленькой, довольно мрачной квартирке над
