Тенденция к психической модификации биологических инстинктов, присущая человеку, дала начало множеству культурных достижений. С помощью редуктивного анализа их происхождение можно проследить до инстинктов, немного более дифференцированных, чем элементарные рефлексы: тем не менее, мы не можем заключить, что конечный культурный продукт — это не более чем результат смещения действия сексуальности.
Ибо грубый импульс инициировал творческую работу, итогом которой стала культурная ценность, и в добавок к этому сам инстинкт трансформировался во благо общества.
Именно этот аспект процесса особенно интересовал Юнга. Его сильно впечатлял тот факт, что живому организму свойственна тенденция к развитию. Она не является ни чемто навязываемым извне, ни изобретением сознания. Живые формы эволюционировали совершенно независимо от сознательной цели. Цель, если она вообще была, определялась источником, неизвестным организму, — то есть, мотивация была бессознательной. Более того, по-видимому, эта «цель» передавалась от поколения к поколению; ибо для большинства адаптации потребовались многие поколения развития.
В своих исследованиях бессознательного плана человеческой психики Юнг наблюдал содержание, которое нельзя удовлетворительно объяснить, исходя из фрейдистской теории вытеснения; его значение становилось понятным только 5 - 7325 130 при теологической интерпретации. Доказательства, подтверждающие эту точку зрения, нельзя назвать малочисленными или недоступными. С ними может ознакомиться всякий, кто способен понять происходящее на втором плане его собственной психики. В глубине бессознательного постоянно повторяются древние, давно установившиеся паттерны; в то же самое время природа непрестанно порождает новые формы, ставит новые эксперименты. Мы признаем, что так обстоит дело в биологической сфере; изучение бессознательного демонстрирует, что это справедливо и в отношении психологической сферы.
Проследить этапы эволюционного процесса сравнительно легко. Намного труднее поверить в идею, что в человеке нашего времени еще имеются зародышевые, незаконченные структуры, что они далеко не бесполезны, а несут в себе зачатки важных новых форм, характер которых мы не можем даже представить. Тем не менее, если предположить, что с наступлением нашей эры эволюционный процесс не завершился и современный человек еще не достиг вершины своего возможного развития, то следует признать, что незавершенные структуры, находящиеся сейчас в процессе эволюции, действительно наличествуют в теле и психике. Если мы не признаем этого, то просто допустим, что человек двадцатого столетия по своему значению значительно ниже своих предшественников, ибо он утратил свою величайшую способность — развивать новые формы. Если это так, то современный человек не стоит на вершине эволюции; он находится далеко внизу, по другую сторону горы, и вскоре его заменит более жизнеспособный организм, сохранивший способность развиваться. Именно свидетельствами способности к развитию, проявляющимися в психологической сфере, так сильно интересовались Юнг и его последователи.
