Когда место собирательства и охоты заняло сельское хозяйство, человек стал жить более многочисленными группами. Для облегчения зашиты полей и домашних животных организовывались постоянные поселения. В результате человеческие взаимоотношения стали играть намного большую роль в жизни каждого индивида. Вдобавок, возделывание полей и сбор урожая как общественные мероприятия были успешными, и значение проблем взаимоотношения опять же возросло. Это привело к возник- 89 новению обычаев, предназначенных сдерживать инстинктивную жадность человека.
Растущее человеческое эго с его стремлением владеть и управлять необходимо было контролировать различными социальными санкциями и запретами. По сей день большинство наших правил хорошего тона основываются на необходимости сдерживать собственный эгоизм и себялюбие: например, согласно культуре застолья, прежде чем приняться за еду, следует убедиться в том, что другим достались лучшие куски, и т.д.
Многовековое следование правилам настолько развило дисциплину и контроль над инстинктами голода и самосохранения, что они стали «второй натурой» для всех цивилизованных людей. По большей части такое сдерживание оказывается действенным и устойчивым, если сознательная адаптация индивида или группы внезапно не подвергается сильному давлению. В этом случае примитивный инстинкт может вырваться на передний план и мгновенно сокрушить все то, что цивилизация большой ценой выстроила за века.
Кажется, что если бы других средств обуздания инстинкта не существовало, повторяющиеся откаты к варварству были бы неизбежными. Однако с самого начала действовал еще и второй фактор, а именно: представление человека о том, что его пища исходит от богов и что запас продовольствия лишь в незначительной мере зависит от него самого. Это, по крайней мере, давало надежду, что по воле богов в человеческой сущности может произойти реальная перемена. Ибо именно религиозные обряды впервые научили человека преодолевать свою инертность, а в результате поклонения духу зерна, а позднее богу или богине урожая, помогли высвободить энергию, замкнутую на немедленном удовлетворении инстинкта. Добившись этого высвобождения, человек стал творчески подходить к божеству, на которое переключилось освободившееся либидо. Религиозные обряды стали более сложными и содержательными, а храмы и образы богов — более прекрасными. Под влиянием религиозной установки проявляющееся в инстинктах либидо претерпело перемену. Оно перестало быть привязанным к психике и постепенно перешло к ней на службу.
