В карцере я пробыл до Нового года. На праздник меня вдруг выпустили и отправили в отряд, правда, предварительно дав вымыться в бане. В ней, наверное, сегодня общая помывка была, вот меня после всех и загнали. Жара не было совсем, помещение уже порядком выветрилось, но все же было на порядок теплее, чем в камере.
– О, смотрите, кто к нам вернулся! – раздался голос, насмешливый и противный.
– Эй, солдатик, живой? – а это уже смотрящий.
– Как видишь, – просто бросил я, подходя к своему месту.
– Это место занято, – остановили меня, когда я встал возле нар. Парень, лет двадцать шесть, может, чуть больше, сидел на соседней шконке и разглядывал меня.
– А я никому не сдавал свою шконку… – начал было я. В одиночке хоть и было холодно, сыро и мерзко, зато там у меня наконец появилось желание взять себя в руки, так что угрозы со стороны «сидельцев» я не видел.
– Не заводись, солдатик, иди-ка сюда, – пахан качнул головой, подзывая к себе. Я остановился в метре от него и с любопытством наблюдал за реакцией урок. Те как-то, не глядя на меня, начали двигаться, явно давая мне возможность присесть рядом с паханом.
– Слушаю, – не нашел я ничего лучше, чем сказать то, что было на уме.
– Это теперь твое место, – пахан указал на шконку рядом со своей, та уже была пустой, сверху лежало только тощее одеяло.
– С какой радости? – я все еще не мог не ерничать.
– Доброе дело сделал, заслужил уважение. Да хватит уже бычиться, ишь, иголки-то как торчат, словно у ежа! – Блин, они мне еще и «погремуху» теперь приклеят!
– Спасибо за доброе слово, – ответил я и сел.
– Чай будешь? – Чего-то он уж слишком добрый. Подумаешь, какого-то стукача завалил. Кстати, а ведь никому, похоже, ничего не предъявили, да и как это сделать? Тут или всем подряд в камере срок прибавлять, или никого не трогать. Или это пахан о том, что я, можно сказать, его спас от того пера?
Чай у старшего был действительно чаем, а не чифиром. Нормальный такой, черный, пахнет вкусно. На столе быстро оказался кусок сахара, и тощий молодец, один из подручных старшего, ловко наколол его кусочками. Пика у него в руках была хороша, вот ведь блин, как они умудряются прятать запрещенку? Бараки постоянно шерстит охрана, видимо, есть тут у местных жителей хорошие нычки.
– Расскажешь, как жить собираешься? – начался разговор по делу, когда мы с паханом допили чай.
– А как здесь, – я выделил голосом последнее слово, – вообще можно жить? – Удивление на моем лице было, но я старался держаться ровно.
