* * *
Владимира Хотяева сотрудники резидентуры за глаза называли Вовой Гвоздем. Володя это знал и не обижался. Те, кто его так называл, были в основном молодыми и смешливыми. Сорокалетний Володя казался им почти стариком. Аналитик резидентуры был высок ростом, тощ, прям фигурой, крючковат носом, кудряв прической. Напоминал англичанина. Но не эти внешние признаки стали причиной его прозвища. Владимир был несговорчив, иногда слишком прям и резок в суждениях, не шел на компромиссы, когда был уверен — и даже не очень уверен — в своей правоте. Иногда казалось, что Володя почему-то стремится умышленно раздражать начальство и нелюбимых им коллег. Ему всегда хотелось, чтобы откованный им в процессе умственных усилий «гвоздь» информации обязательно впился в ленивую задницу самому высокому начальнику в Москве и чтобы этот начальник, ощутив из глубины своего кресла боль Кабула, понял: нужно поступить так, как предлагает Вова.
Наступил вечер. Смеркалось. В общей комнате резидентуры было пыльно и накурено. Хотяев сидел там наедине с пишущей машинкой. Отхлебывая чай из полулитровой давно не мытой, рыжеватой по краям кружки, он курил и перебирал ворох принесенных ему отзывов о вчерашнем государственном перевороте. Бумажки в беспорядке лежали на его столе, сложенные вдвое и вчетверто, измусоленные в карманах оперработников, спутанные. В большинстве записок содержались восторженные отклики на приход к власти нового режима со ссылкой на «афганский народ».
Володе, вообще-то, было не очень понятно, что это такое — «народ». Советский народ, афганский народ… А тем более американский народ. По поводу этого термина он любил шутить: «Лев спросил бабуина: что такое народ? — Это что народилось, живет и умрет».
А что это за народ такой, «афганцы»? Пуштуны, таджики, парсиваны, хазарейцы, узбеки, кафиристанские арийцы… Мусульмане — сунниты, шииты, исмаилиты… Мужчины, женщины, дети… Молодые, старики… Здоровые, больные… Крестьяне, феодалы, учителя, чиновники, лавочники, бандиты, муллы, военные…
«Наконец-то мы вырвались из пут многовекового феодального мрака! Наконец-то мы выбили зубы ненавистному тирану!» — радовался в лежащих перед Вовой откликах на вчерашнюю революцию «афганский народ». В таких радостях вполне логично можно было заподозрить главным образом людей, близких к халькистам. Однако Володя был уверен, что не только члены НДПА, но и многие, очень далекие от этой партии афганцы сейчас считают именно так. «Господи, — думал Володя, — какая гадость, какая подлость! Еще пару дней назад я писал в Москву, с каким искренним воодушевлением “народные массы” воспринимают поездки Мохаммада Дауда по провинциям страны. Ведь и на самом деле были ликующие приветственные демонстрации! “Да здравствует гарант Конституции!” — орали тогда многотысячные толпы. И ведь удивительнее всего, они действительно в те дни любили своего президента и искренне ему радовались. А теперь эти же толпы с теми же ликующими лицами точно так же радуются гибели своего президента и «гаранта» никому не нужной и почти никем не прочитанной Конституции».
