– А стяг Ингорев же в святилище хранили?
– Там. – Берест помнил, как Гвездобор положил вышитый руками киевской княгини стяг к подножию дубового Перуна.
– Забрали?
– Да. Сорочки божьи оставили.
– Они за этим и приходили, – раздался рядом голос княгини.
Берест не заметил, как она подошла – привык видеть поблизости одетых в белое. Обернулся на знакомый голос, низко поклонился. Сердце потянулось к этой женщине, что разделяла с землей Деревской общую печаль… но тут он вспомнил, что княгиня приехала на поминальную страву по Ингорю, пока все древляне еще были живы, уже одетая в «печаль». Она носила «печаль» по Ингорю, родному брату своей матери. И тепло на сердце сменилось отчуждением, враждебным чувством к этой молодой женщине с изможденным от горя лицом.
– За стягом, – продолжала она. – Потерять стяг – бесчестье.
– Сжечь надо было! – гневно крикнул Володислав.
Предслава опустила глаза, но по лицу ее Берест прочел убеждение: они и тогда пришли бы…
– По стягу нечего тужить, – сказал он. – Я, княже, кое-что получше привез. Дозволь показать…
– Получше? Что такое?
– Отроки в Рощуках, что на Тетереве, ныряли да выловили рыбу – золото перо…
Володислав изменился в лице – он-то сразу понял, о чем может идти речь.
– А ну пойдем, – он кивнул на свою избу. – Не во дворе же такие чудеса раскладывать…
Берест вопросительно взглянул на княгиню: не войдешь в дом без позволения хозяйки. Предслава кивнула, на лице ее явно отражалась тревога. Что-то получше стяга? Что?
Отчасти с робостью Берест шагнул, наклонившись под притолокой, в княжескую избу. Поднял глаза, огляделся. Сам не знал, чего ждал, но изба оказалась самая обыкновенная: такая же, как у всех, печь из крупных камней, полати для детей и челяди, горшки и блюда на полках. Горшки, правда, оказались все ровные, красивые, моравской, видимо, работы, какие не бабы дома лепят, а делают умельцы на особом вращающемся круге. Занавеска перед хозяйской лежанкой – из блестящего плотного шелка. На лавках новые овчины, цветные подушки, а вместо одной-двух укладок, где простые люди хранят пожитки, здесь их было четыре. Самая большая – с заморской резьбой, украшенная пластинками литой узорной бронзы. Сразу видно – Предслава в ней свое приданое привезла.
– Показывай, – Володислав остановился перед лавкой, куда падал свет из отволоченного оконца. – Что за рыба – золото перо?
Берест положил сверток мешковины на лавку и стал неуверенными руками развязывать ремешки. Те не поддавались, и Володислав бросил ему костяное путлище. Наконец Берест развернул мешковину…
