– Этот малинский! – К ним подскакал другой русин, молодой. – Я его помню.
Липняк еще раз вздрогнул и глянул на второго русина.
Свенельдич-младший! Они оба здесь, сыновья старого волка. Один погубил полсотни лучших мужей деревских, а другой разорил Малин.
Да что же такое? Почему чуры его покинули? Ни в лапах медведя, ни в зимней полынье Липняк, казалось, не мог бы чувствовать себя столь безнадежно пропавшим, чем сейчас, когда эти двое сидели на своих конях по обе стороны от него и поигрывали плетьми.
Он как будто падал в какую-то холодную пропасть и никак не мог долететь до дна. Весь мир исчез – остались только эти двое и неминуемая мучительная гибель. Даже с тех пор как сгинули родичи, впервые Липняк испытывал такое мертвящее чувство своего одиночества перед лицом бездушной, холодной смерти.
Зачавкали по грязи копыта – вернулись с тропы еще с десяток русов. Один подъехал к Свенельдичам.
– Ну? – Воевода подался к нему.
Тот обреченно мотнул головой:
– Засека в лесу. Через тропу с одной стороны овраг, с другой бурелом, не объехать. Оттуда обстреляли. Один убитый, – он оглянулся на лошадь, где через седло было переброшено неподвижное тело. – Дальше я с десятком не пошел. Отрежут и всех перестреляют…
– Пусто б их побрало! – Свенельдич-старший выбранился и в досаде взмахнул плетью в воздухе. Потом перевел дух. – Десятских – ко мне.
Липняк сел на землю – больше не было сил стоять. Несколько русинов съехались к воеводе и окружили их, но отрок не смел поднять голову и взглянуть на них. Перед глазами переступали копыта – вороного и чалого. Кони волновались, чувствуя беспокойство всадников.
– У нас угнали почти три десятка лошадей и с ними один Анундов мешок, – объявил Мистина. – И этот мешок мне нужен, без него дальше не поедем. Поэтому так… Ратияр, ставишь дозоры. Алдан, человек пять на переправе, на всякий случай. Сейчас отдыхаем, но недолго. У нас есть трое пленных, и скоро я буду знать, где мое добро.
* * *
В Божищи Миляевы отроки возвращались все вразброд – по двое, по трое, небольшими стайками и в одиночку, с разных сторон. Гурьбой прибыли только те, кто угонял русинских лошадей, – почти тридцать всадников. Затея со второй засекой себя оправдала: когда перед ними вдруг упали три ветвистых дерева, а навстречу полетели стрелы, русы дружно развернулись и во весь мах поскакали назад. Едва успели поймать лошадь со своим убитым.
– Не много же им надо! – смеялись удачливые ловцы. – И чего боялись их столько лет?
