Как-то после крупных неприятностей в портовом комитете бригадир дядя Зосим буркнул: «Не бабьими ты делами занимаешься, елка-палка». Она отшутилась: замуж никто не берет, да вот и в «Литературке» недавно была статья — «Женщина после тридцати лет имеет очень мало шансов выйти замуж…» Опять же — рост. Рослые мужчины, ей под стать, нынче в редкость, ну разве что только поискать среди пенсионеров-баскетболистов… Байков поглядел на нее снизу вверх и промолчал — должно быть, догадался, что, сам того не желая, причинил ей боль…
Никто — даже родная сестра — не знал, что все эти годы после Абакан — Тайшета, после первой настоящей любви и всего неимоверно тяжелого, что она принесла, Галя словно бы застыла. Обида может пройти, забыться. Тут была не обида. Был страх, что все может повториться сызнова. Второй раз она могла бы и не пережить. Если за ней пытались ухаживать, она отшивала ухажеров — это был уже некий инстинкт самосохранения, подавляющий все остальные чувства. И никто не догадывался об этом. Да и трудно было догадаться, потому что во всем остальном она была на редкость боевой — хотя бы та история с «Краматорском».
«Краматорск» пришел из Японии, его поставили к причалу, и тут оказалось, что судно простоит без обработки не менее суток — нет свободных бригад, не подготовлены склады, железнодорожники не доставили вагоны…
В портовый комитет профсоюза Галя зашла после смены. Недавно ее избрали членом комитета, и она работала в производственном секторе. Морока страшная, каждый день какие-нибудь неполадки, особенно на погрузо-разгрузочных работах. То неправильно составлен каргоплан, то не вовремя представляют грузовые поручения, то груз поступает еле-еле, будто водичка из капающего крана… Где-то напортачил стивидор, неверно распределил груз, и судно стоит с креном на один борт — приходится перекачивать горючее и балласт, выравнивать судно… И еще — проверка хода соревнования грузчиков, — это тоже ее забота.
На этот раз в портовом комитете бушевал немолодой моряк.
— Нам даже не ответили! Понимаете — даже не ответили! Как будто до целой команды, до живых людей дела нет! А в результате мы теряем сутки стояночного времени. Сутки! Неужели вы думаете, что после этого случая мы захотим еще раз выступить с каким-нибудь почином?
Галя поинтересовалась, что произошло, — и моряк ответил со злостью:
— Судовой комитет сделал все, что мог. Теперь разбирайтесь сами.
Он ушел, хлопнув дверью.
Конечно, потерять целые сутки — дело нешуточное. Оказалось, моряки «Краматорска» еще из Индийского океана прислали радиограмму. Предсудкома — тот моряк, который только что бушевал здесь, — оставил ее копию. «Обязуемся сократить стоянку в родном порту… помочь досрочно выгрузить… к приходу раскрепим груз, приготовим трюмы к немедленной обработке… наладим освещение, безотказную работу судовых механизмов…»
