– Потому что твою жену хотят видеть на сегодняшнем вечернем приеме во дворце. И единственная уважительная причина не явиться на него – нахождение в другом мире.
– А почему бы ей не сходить? Что в этом такого?
К щекам министра прилила кровь, ноздри раздулись:
– Я видел, – почти прошипел он, – что вы творите по отдельности. Вдвоем вы просто разнесете императорский дворец.
Я похлопал глазами:
– Как ты мог о нас такое подумать? Моя жена – милейшая девушка, она готовить любит. – Подумал, что сказать в ее защиту, но мы толком не познакомились. – А еще у нее фигура красивая.
– А еще она разнесла твой дом до основания.
– Ну-у, с кем не бывает? – Я с улыбкой пожал плечами.
У министра задергался уголок рта. Наверное, серьезные проблемы на работе.
– Тебе бы в отпуск, – доверительно произнес я.
– Не могу я в отпуске отдыхать, когда под боком такие несознательные подданные. Уедешь на пару дней и потом острова длоров недосчитаешься.
– Это была случайность.
– Да-да, и министерство ты тоже случайно чуть не развалил. Когда же ты, Лавентин, наконец повзрослеешь?
– Да мы ни одной опоры не задели! Здание еще несколько веков простоит без ремонта. И даже если мы еще раз так пробежимся…
Взгляд у министра стал очень странный, давящий. Хотелось втянуть голову в плечи и спрятаться за кресло.
За дверями нарастал гул. Министр зло уставился на створки. За ними послышалось:
– Не велено пускать!
И женский громовой возглас:
– Дело не терпит отлагательства!
Что-то брякнуло. Поцарапанные двери с грохотом распахнулись. Химера юркнула за кресло министра, но оно было в три раза меньше ее и химеру не скрыло.
В кабинет влетела необъятная женщина в очень пышном многоярусном фиолетовом платье. Иссиня-черные растрепанные волосы обрамляли раскрасневшееся лицо жены Смуза, рукав с рюшами был разодран, на плече запеклась кровь.
Воинственно потрясая громадным зонтиком, Сарсанна Мондербойская подскочила к министру и треснула зонтиком по столешнице:
– Что это творится, господин министр внутренних дел?! Средь бела дня прямо в городском парке на честных длорок нападают!
Наручники сменились веером с перьями, которым я обмахивал длорку Сарсанну. Хотя, кажется, в свежем воздухе больше нуждался сидевший напротив нее министр. Он подпирал бледную щеку рукой и держал у носа платок.
Я почесал прикованную щиколотку о ножку стула.
Перегнувшись через широченный подол платья, патологоанатом, вызванный из лаборатории соседней полиции, обрабатывал сквозную пулевую рану на необъятном плече Сарсанны. Та складывала губы бантиком и пускала слезу, вперив в министра слегка осоловевший от обезболивающего взгляд.
