«Не любит платья. Любит готовить», – пронеслось в голове. Очень хотелось внести это в список исследования жены. Ничего, так запомню. Ответил:
– Да.
– Сколько?
– Три.
Жена недовольно посмотрела на сковороду, и та выросла в размерах. Оглядел кухню: странно, но приятно. А стеклянный стол вообще нечто. Я метнулся к нему и погладил. Постучал по поверхности. Отступившая девочка настороженно за мной следила. Вдруг тоже постучала по столешнице. И я постучал. И она. И я. Мы перестукнулись раз десять, а стол все стоял.
Я опустился на колени и посмотрел на свое отражение в гладкой-гладкой поверхности ножек. Они были холодными и напоминали зеркало, но это металл. Не каждое ювелирное изделие могло похвастаться такой полировкой и блеском.
– Нравится? – спросила жена.
Вздрогнув, оглянулся: вооружившись лопаткой, она стояла у плиты. Я глянул на скрытый фартуком живот, во сне по нему ходили такие волны, что казалось, в ней нет костей.
– Ножки нравятся? – переспросила жена.
Я закивал.
– Может, встанешь? – предложила она. – Пол чистый, но все же…
– Ой, да, – опустив глаза, стал подниматься.
Неловкость сковывала движения и мысли.
«У них так принято одеваться», – повторял себе.
«Ее кожа прикрыта», – увещевал себя, садясь на стул и опуская ладони на колени.
«Достаточно представить, что я нахожусь на пляже. Правда, у женщин на пляже поверх штанов еще и тонкие юбки до щиколоток, но тут почти то же самое».
Наконец я смог посмотреть на жену, она доставала из навесного шкафчика тарелки. Как плотно одежда облегала ее тело! Как у цирковых акробаток. Хотя, пожалуй, у тех ноги обтянуты сильнее, тут все же штаны, складочки на них… И почему бы сверху не быть небольшой юбочке, как у тех же циркачек?
Жена разложила яичницу с беконом по тарелкам и подала их на стеклянный стол. Странно было видеть тарелку, будто вовсе без опоры парящую над коленями. Рядом легла вилка. Отломленный кусок хлеба.
Глядя на его неровные края, я растерянно моргал: я всегда ел отрезанные ломтики, а тут… Потыкал его пальцем.
– Что-то не так? – спросила жена.
– Нет-нет, – мотнул головой. – Просто ни разу не ел отломленный хлеб.
– Как так?
– Ну… – Я взял сладко пахнущий сдобой ломоть. – К столу всегда подают нарезанные ломтики толщиной семь миллиметров.
– И ты никогда не воровал еду с кухни? Ну так, перекус между трапезами…
– Мама была против, и дом не давал.
– А слуги? Разве слуги… Ой, забыла спросить: надеюсь, во время моих упражнений никто из них не пострадал?
