Может, незнание языка вовсе не проблема и решать ее не стоит?
С каждой минутой голова тяжелела, мысли расплывались, зрение теряло четкость, а сопение склонившейся к моим коленям девочки растворялось в шуме сновидений.
Я положила голову на коробку, которую нам доставили мужчины в мундирах.
Лианы брюнет сначала ковырял, нюхал. Ходил вдоль стебля, делал подкоп к корням (в багажнике у него оказалась складная лопата). Затем на пальцах брюнета выросли когтищи зелено-голубого цвета, и указательным, точно ножом, он прорезал лиану. На землю закапал прозрачный, с коричневой взвесью сок.
Вытащенный из растения ноготь выглядел так, словно его окунули в кислоту. Резко захотелось убраться подальше от растений, а этот идиот даже на язык сок попробовал и, поморщившись, отошел. Сел на отросток размером с бревно и долго гипнотизировал лианы взглядом.
Последние минут десять он тростью, извлеченной из багажного отделения, чертил на земле размашистые символы. Темно-то как… А, это у меня глаза закрылись.
Потерла их и продолжала следить за брюнетом. Он стоял в центре чертежа и постукивал по одному из завитков тростью. Закусил костяшку указательного пальца.
Сейчас он напоминал гениального ученого – лохматого, погруженного в свои мысли, решающего сверхсложную задачу. Его темные волосы поднялись дыбом, побелели. Он повернулся ко мне и высунул язык, как Эйнштейн на знаменитой фотографии.
Вздрогнув, открыла глаза: брюнет что-то чертил, почесывая голову, отчего его волосы рисковали превратиться в прическу наподобие эйнштейновской.
Веки тяжелели. Казалось, ресницы сплетались между собой. Обняв теплую девочку, я сдалась на милость сна.
Получилось! Еще раз оглядел громадную формулу под ногами, просчитал действия и противодействия, остаточные флуктуации и вероятность спонтанных выбросов при переходах потоков в другие плетения. Все получалось!
Я гений!
Подпрыгнув, оглянулся на двуколку, чтобы хоть перед женой похвастаться, но той не было.
Как? Куда? Огляделся по сторонам. Химера спала, свернувшись калачиком и прикрыв незакрывающиеся глаза передними лапами.
А жены не было.
Подбежал к двуколке: жена просто спала на сиденье, обняв тощую девочку. Они тесно прижимались друг к другу, будто грелись.
Ой, да тут же прохладно! Стянул фрак и осторожно прикрыл их. Обе заворочались, устраиваясь удобнее.
А они ничего так, мило выглядели…
Вернулся к формуле и, закусив губу, пересчитал снова: ситуация слишком опасная, чтобы оставлять шанс случайностям. Кажется, я еще ничего опаснее этого не делал. Конечно, я много чего опасного делал, но не в масштабах нашего острова, а тут ошибка могла уничтожить его и всю длоровскую родовую магию.
