– Лавентин, я уверен, она живет у подруги или уехала в пансион.
Я совсем тихо возразил:
– Моя мама со мной так не поступает.
У министра дернулся уголок рта, голос стала резче:
– А что с ней могло случиться? Если бы поезд сошел с рельсов, мне бы об этом сообщили, как и о любом неординарном случае. И чего ты боишься? Что какие-то идиоты, рискуя закончить жизнь в петле, напали на твою мать, длорку, на тот момент еще владеющую женскими правами главы рода, путешествующую первым классом?
– Но ведь на Сарсанну напали, – напомнил я.
Ручка выпала из пальцев министра. На мгновение он оцепенел, но тут же зазвонил в колокольчик. Секретарь распахнул дверь.
– Принеси все дела о происшествиях с длорками за последние полгода, – отрывисто приказал министр.
Кивнув, секретарь умчался выполнять поручение. Я похолодел:
– В чем дело?
Снова потирая лоб, министр ответил:
– Когда расследовали обстоятельства гибели жены Какики, мальчишка, разносчик газет, сказал, что видел, как под ноги ее ящерам бросили хлопушку. Другие свидетели этого не подтвердили, хотя некоторые вроде бы слышали хлопок, и ее смерть сочли результатом несчастного случая. Но если сложить это и целенаправленное нападение на Сарсанну Мондербойскую, то исчезновение твоей матери… почти подозрительно.
Я остро, до боли в груди захотел, чтобы министр был прав в своем начальном предположении и мама просто впервые не известила меня о своих перемещениях по стране.
Прихожая получилась вполне симпатичная: светлые серо-зеленые обои с золотым оттенком под цвет глаз Лавентина, когда в лицо ему светит солнце. Даже подставка под обувь и столик с миской для визитных карточек вполне приличные. А у двери нафантазировала милейшую вешалку из чугунных котят с хвостами-крючками.
Подумав, еще и зеркало большое на полстены вообразила.
И коврик.
А диванчик парчой отделала. И в целом могла собой гордиться, хотя все выглядело сурово в сравнении с прежними интерьерами.
Ту обстановку мама Лавентина придумала, и теперь, когда она пропала, мне до холода в животе стало неудобно, что я все разрушила.
Я опустилась на диван. На душе было муторно. Вдруг накатил ужас: а если с Лавентином что-нибудь случится и я застряну здесь навсегда? Даже руки задрожали.
В приоткрытую дверь моей «квартиры» заглянула Вера. Оглядев прихожую, улыбнулась и закивала.
– Мне тоже нравится, – подтвердила я.
Вера жестом позвала меня на кухню.
Стена хрипло известила:
– Вам письмо.
– Мне?
– Да.
– Но я никого здесь не знаю.
