«Твердость», — приказал он себе.
— Я именно такой, каким ты меня представляешь, и даже хуже, малышка. Я съем тебя живьем и сделаю это с удовольствием. Беги от меня прочь. От меня и от этой помойки, которую я называю своим бизнесом. И моей семьей. Это самое правильное, что ты можешь сделать.
— Леонидас, пожалуйста…
— Ты была моей вдовой четыре года, — тихо, но жестко сказал он. Каждое слово оставляло отметину у нее в душе. — Все, что мне необходимо, — это еще несколько часов. Ты на это способна?
Она беспомощно смотрела на него.
— Конечно. И это не обязательно должно закончиться сегодня. Просто должно закончиться.
Леонидас не мог ничего с собой поделать. Кипящее внутри неистовое желание, жажда обладать ею соединились во всепоглощающей силе, которая не хотела отпускать ее.
Он точно знал, чего он хочет получить от нее сегодня ночью.
— Сегодня, — прохрипел он. — Сегодня или никогда. Выбор за тобой. Но когда ты сделаешь этот выбор, Сьюсан, пути назад не будет. Я не умею прощать, независимо от того, кто я: Бетанкур или Граф. Ты меня поняла?
У нее затрепетали ноздри и расширились зрачки, жилка на шее часто-часто забилась. Она слегка покраснела, и ей не удалось побороть дрожь.
Но она ничего не сказала, а просто кивнула. Взгляд был прикован к Леонидасу.
Ничего не говоря, он развернулся и увел ее с танцпола, не собираясь выглядеть джентльменом. Ему стоило неимоверных усилий, чтобы не перекинуть Сьюсан через плечо, как добычу, и, подобно зверю, не отнести в свое логово.
«Еще есть время это сделать», — мрачно сказал он себе.
Ночь не закончена.
Сьюсан совершенно забыла о своих родителях, как только Леонидас обнял ее. Она забыла обо всем. О благотворительном бале. О том, что они не одни.
Все исчезло. Ничего и никого нет, только Леонидас, звуки музыки, танец… И сладостное, пугающее ощущение, которое растет и мешает продохнуть. Жар охватил все тело. Она была уверена, что Леонидас догадывается о ее состоянии.
В день их свадьбы Сьюсан была полна ожиданий, смешных и глупых, независимо от множества наставлений, выслушанных от родителей. Она шла к алтарю с дрожью в ногах, предвкушая прекрасное. Но Леонидас, подняв ей вуаль, посмотрел на нее холодным, оценивающим взглядом. Потом он поцеловал ее в губы, словно скреплял печатью одно из своих очень значительных приобретений. А его полное равнодушие к ней во время свадебного приема — он разговаривал со своими компаньонами — потрясло и больно задело Сьюсан.
