— Какой именно? Если мне память не изменяет — а скорее всего, изменяет, — то жизнь, которую ты вела до того, как вышла за меня, была не намного лучше тюремного заключения, правда, в красивой обертке. Тебя содержали строже, чем монахиню, охраняя твою невинность.
Сьюсан замерла.
— О чем ты говоришь?
— Удивительно, какие вещи остаются в памяти. И это притом, что имя главного финансиста улетучилось подобно дыму. — Леонидас прошелся по кабинету, даже не глядя на нее, но Сьюсан все равно чувствовала себя напряженно. — Твой отец пообещал выдать тебя за меня, когда ты была совсем юной. Ты должна это знать.
— Конечно, я знаю. Я никогда этого не забуду.
— Твой отец не отличался добротой, как я уверен, ты знаешь. — Леонидас налил себе выпить из бара — что-то темно-янтарное, — но пить не стал, лишь покрутил бокал в руке и уставился на содержимое. — И хорошим человеком тоже не был. Видишь ли, он подсластил мне пилюлю, когда я не выказал интереса к браку с тобой. — Леонидас поднял голову и посмотрел Сьюсан прямо в глаза тяжелым взглядом. Она поежилась. — Он просто продавал свою дочь. Он обещал мне, что ты будешь невинной девушкой. Так сказать, девственница, принесенная в жертву.
У Сьюсан не было причин для потрясения. Все сказанное Леонидасом ее не удивило. Но тогда почему у нее пересохло во рту, а сердце бешено заколотилось?
Да потому, что он говорил о ее жизни, о тех годах, которые она провела в закрытом пансионе, где царила строжайшая дисциплина, так что вопросов о ее целомудрии возникнуть не могло, и это можно было использовать для торга. Что и сделали ее родители.
— Каков мой отец — не имеет значения. — Сьюсан пожала плечами, надеясь, что ей удается выглядеть равнодушной. Какой смысл переживать из-за родителей? — Разговор обо мне. О том, чего хочу я.
Он продолжал неподвижно стоять, а Сьюсан стало трудно дышать.
— И чего же ты хочешь?
— Свободы, — мгновенно ответила она. Возможно, чересчур импульсивно. — Я хочу быть свободной.
— Как ты представляешь свободу для женщины, которая была вдовой Бетанкур? — спросил он. — Куда ты спрячешься от моей фамилии?
Сьюсан чувствовала, что попадает в ловушку, что слышит, как смыкается вокруг железная решетка. И… странное ощущение: она знает, что следует бежать, но сдвинуться с места не в состоянии. Что-то в насмешливом тоне его голоса и тяжелом взгляде лишало ее сил.
— Я больше не вдова, — напомнила ему она. — Ты стоишь прямо передо мной.
— Тем не менее ты по-прежнему в темной одежде, почти черной. Ты будто ждешь вторых похорон в любой момент.
