— Твой отец — это твои трудности, — заявила она.
И он справлялся сам. А хотел ли Леонидас всего того, что переходило к нему как к наследнику Бетанкуров, не имело значения. О его желаниях никто не спрашивал. Матери было все равно, как с ним обходится отец. И Леонидасу ничего не оставалось, как стать тем, кем его хотели видеть.
Он вспомнил все. Ребенка, который переставал плакать, когда понимал, что никто ему не поможет. Юношу, который не решался преступить границы дозволенного, потому что последствия того не стоили, да и бесполезно было проявлять непокорность. Он вошел во взрослую жизнь, следуя диктату отца. И тут отец умер — Леонидас считал, что от собственного злобного характера, хотя медицинские светила заявили, что от аневризмы.
Он помнил все.
Леонидас знал, что если он обернется и посмотрит в зеркало, то увидит себя прежнего, несмотря на шрамы — свидетельства ужасной катастрофы. Его костюмы, сшитые на заказ, были доставлены из Милана и подогнаны по фигуре уже дома. Он носил кожаные туфли ручной работы. Волосы были подстрижены так, как он всегда носил: коротко, напоминая военную прическу, словно он готов отправиться на войну.
Он быстро привык спать на своей королевских размеров кровати с мягким матрасом, намного более удобным, чем твердый, полезный для спины матрас в его комнате в селении.
Леонидас наслаждался деликатесной едой, отдал должное отборным винам из семейных запасов и из собственной обширной коллекции. Он заново привыкал не только к крепкому кофе, но и к крепкому алкоголю. Он смотрел на роскошь вокруг себя по-другому, как никогда раньше, потому что потерял все это великолепие на четыре года.
Леонидас не уставал повторять себе, как ему повезло — ведь не у каждого была возможность увидеть жизнь с другой стороны, особенно если оттуда можно и не вернуться.
Это соображение питало его силы, подбадривало во время возвращения в прежнюю жизнь.
Долгий обратный перелет проходил в телефонных разговорах с юристами Бетанкуров, а также с властями в Айдахо по поводу лагеря сектантов. Был звонок и матери, которая при звуке его голоса разыграла драматическую сцену в духе Марии Каллас, но, разумеется, не выразила желания ринуться к нему, поскольку отдыхала где-то в южной части Тихого океана.
Все это отвлекало от того факта, что в последний раз, когда он летел на личном самолете, произошел взрыв, едва не стоивший ему жизни.
Встреча с прессой, когда они приземлились, прошла гладко. В речи, которую он произнес, и в последующих интервью он излагал выдуманную историю о том, что с ним произошло. Он улыбался и следовал предложенной Сьюсан версии и одобренной советом директоров.
