– Джерролд Джардин, – сказал Уиттем, останавливаясь перед одним из портретов, с которого на них смотрел улыбающийся молодой человек, чьи длинные медного цвета волосы были завязаны на затылке зеленой лентой. – Джерролд Справедливый. Несомненно, ты его хорошо знаешь, он дружил с твоим предком Хардингом Матраверсом, что вывел твой род из безвестности. Джерролд в юности слыл плейбоем, но потом, оказавшись в кресле канцлера, снискал славу и величие. Было время, когда я думал, что и у Гавара все сложится таким же образом. Теперь я в этом не уверен.
– Зачем вы мне все это рассказываете? – спросила Боуда. Она знала эти лица, творившие историю Британии, и тех своих предков, чьи портреты украшали стены «Эплдарема».
Боуда ахнула, когда будущий свекор крепко стиснул ее руку и толкнул спиной к холсту. Она отвернулась, когда лицо лорда Уиттема приблизилось к ней, и ее взгляд натолкнулся на взгляд нарисованных глаз Джерролда.
– Говорю затем, что в этом роду есть червоточина, – тяжело выдохнул Уиттем, обдавая ее алкогольными парами. – Должно быть, в том виновата моя жена. У нее очень слабый Дар. И тебе хорошо известна дегенерация Дара ее сестры: странное желание Эвтерпы скрестить свой древний род с родом Зелстона, ее неспособность контролировать свои эмоции, всплеск силы ее Дара практически уничтожил Кайнестон.
Боуда никогда не забудет, что сделала Эвтерпа Парва в тот вечер, когда был убит канцлер Зелстон. Горе трансформировалось в невиданную разрушительную силу. За мгновение до взрыва Восточного крыла Кайнестона Боуда чувствовала, будто на нее что-то навалилось и раздавило все ее внутренности. Но страшно было даже не это, а понимание того, что́ за этим последует, когда эта сила ослабит хватку, – ее тело разлетится на миллионы крошечных кусочков. Но разлетелось осколками Восточное крыло Кайнестона.
– Каждый из моих сыновей унаследовал эту червоточину, – продолжал Уиттем, схватив Боуду за подбородок и разворачивая лицом к себе. – И Гавар тоже. А ты за него собираешься замуж.
От слов лорда Джардина Боуда похолодела. Она еще не вышла замуж. Еще не стала хозяйкой Кайнестона. Еще не мать наследников. Все это она может потерять, а с этой потерей рухнут ее надежды занять кресло канцлера.
– Что вы такое говорите? – произнесла Боуда, стараясь не выдать своего ужаса. – Вы не хотите, чтобы Гавар на мне женился? Мой род, возможно, не такой прославленный, но он сильный. Мы богаче вас. Я обладаю Даром, мои дети будут и красивыми, и умными. И если действительно в этом поколении есть некие признаки вырождения рода, как вы говорите, кто, как не я, может улучшить наследственность?
