– Я могу взять твой Дар, если хочешь.
Тетя Терпи ответила очень тихо, но он понял каждое слово:
– Возьми. Пожалуйста. Сделай это.
В мире, непохожем на реальный мир, в том, в который он попал, пройдя сквозь стену шкафа, Сильюн засунул руку в сердцевину сияющего клубка. И едва не вскрикнул от шока.
«Смотри внимательно», – приказал он себе.
И он смотрел. Нити Эвтерпы искрились и извивались, когда Орпен-Моут взлетел яркой вспышкой.
Безнадежно – нити пульсировали слишком быстро, чтобы его глаза могли четко видеть, чтобы его рука могла точно ухватить.
«Не смотри, – сказал себе Сильюн. – Чувствуй. Поймай нить».
Есть!
Источник движения. Сильюн ухватил его. Конец золотой нити горел у него в руке.
– Пожалуйста, – простонала тетя Терпи. – Возьми.
Но как взять? Сильюн совершенно не помнил, как он это сделал с Дженнером, но хорошо помнил, что поступок Кадмуса обернулся катастрофой.
Искры плясали между пальцами Сильюна. Он колебался. Затем широко открыл рот и засунул в него сияние.
И проглотил.
Это отец ищет в алкоголе? Ошеломляющее головокружение? Жалкую тень этого преследовал Гавар и его оксфордские друзья, когда он одиннадцатилетним мальчишкой застукал их склонившимися над одним из старинных зеркал мамы с пакетиком белого порошка? Почувствовал ли Дженнер хоть каплю подобного, когда Аби Хэдли поцеловала его?
Нет, тысячу раз нет. С этим ничто не могло сравниться. Ни сладостное ощущение тела любимого человека. Ни кресло канцлера и одобрение Равных.
Ничто в целом свете.
Сильюн не дышал воздухом. Он вдыхал чистейшую субстанцию Дара. Ощущал, как она текла от тети Терпи к нему. Он застонал и опустился на колени напротив нее. Они обнялись и держали друг друга, чтобы не упасть.
Тетя Терпи тускнела и таяла у него на глазах. Ее Дар пульсирующими толчками входил в него. Казалось, ему пересаживают новое сердце в то время, когда его собственное еще бьется.
У Сильюна закружилась голова. Внутри ее вращалась галактика.
Он запрокинул голову и широко раскрыл рот, позволяя Дару вливаться. Он чувствовал, как Дар волной бился в кончиках пальцев рук и ног, в ушах и глазах, будто ему мало места и он хочет вырваться наружу. Но Сильюн удерживал волну.
– Спасибо, – донесся до него шепот тети Терпи.
Ее поток света иссякал и наконец полностью потух.
Сильюн взвыл. Он бился в конвульсиях, упав на холодную землю. Потом облизнул губы и почувствовал вкус крови – должно быть, прикусил их. Подняв руку, он увидел, что она яркая, как солнце.
