Но в третьем световом Орпен-Моуте это пространство служило совершенно иной цели. Сильюн недоумевал, откуда он мог это знать. Он поежился.
Сильюн удерживал реальность, чтобы свет Дара просвечивал насквозь и настоящее, и недалекое прошлое, и все уровни ниже. Орпен-Моут был палимпсестом энергии. И потому сиял сквозь века. Сильюн устремился вниз и вынырнул в том же самом месте.
Сияние Дара, как огонь, охватило шкаф. Свет здесь был таким же абсолютным, как темнота в пещере. Ослепленный, он ничего не видел. Пришлось довериться иным органам восприятия, чтобы понять – он здесь не одинок.
В ослепительном свете жизнь начиналась и обрывалась. Надрывные вопли женщины. Крик младенца. Сдавленные рыдания мужчины.
У Сильюна на затылке зашевелились волосы. Дар пульсировал во всем его теле, даже в мочках ушей и под ногтями.
Шкаф был отделен панелями от спальни, частью которой он был изначально. Когда-то это было единым пространством – большой комнатой. Сильюн повернулся на месте кругом. Внутреннее чувство подсказывало ему, что где-то здесь стоит кровать, где четыре столетия назад в родах мучилась первая жена Кадмуса. Здесь родился их сын Сосиджинес, служанка перерезала пуповину, прежде чем передать ребенка отцу.
И здесь Кадмус отнял у своего сына Дар. Жестокость этого поступка прожгла несколько веков.
Почему он так поступил? И как он это сделал?
Сильюн пошел вперед. Какой-то, не самый активный, участок мозга твердил, что в восстановленном Орпен-Моуте он не сможет пройти сквозь стенку шкафа, отделяющую его от спальни. Но либо стена была нереальной, либо он был нереальным, потому что Сильюн беспрепятственно шел вперед.
И он увидел их – три ярких огня.
Пригляделся.
Нет, это был не огонь. Каждый – сплетение тысяч огненных нитей.
Два ярко пульсировали, нити третьего огненного клубка мерцали и гасли, как гаснет фитиль. И это был не Сосиджинес, впоследствии ставший Бездарным. Его новорожденная форма сияла. Нет, угасала его мать.
Именно так люди и умирают.
Потеря Дара не означает смерть, это продемонстрировал Мейлир Треско, это ежедневно показывает Дженнер. Но что совершенно очевидно – со смертью уходит и Дар.
Как загипнотизированный, Сильюн наблюдал за Кадмусом.
Кадмус не совсем понимал, что он делает. Но его дневники, которые Сильюн читал и перечитывал в библиотеке отраженного в памяти Орпен-Моута, дали ему ключ к пониманию. В них его предок связывал ужасную ночь смерти жены с бездарностью рожденного сына. Но он никогда не осознавал – или не хотел этого признавать, – что он был причиной этой бездарности.
