— Кошмар, — выдохнул я.
Он распахнул стеклянные створки балкона. Я услышал стрекот кузнечиков, пахло вечерней свежестью и травой. Это было роскошно, без преувеличения. Закат окрасил березовую рощу в кислотные цвета. Неведомый мне мир засыпал.
— Брось, не бери в голову! — Женя хлопнул меня по плечу. — Вот где жизнь! Вот где любовь! Вот где счастье!
Он бросил недокуренную сигарету вниз. Она описала дугу и рассыпалась искрами на тротуаре.
— Мир новый, а привычки старые, — буркнул я.
Впрочем, к черту сантименты. Мы загудели. Представляя себе возможный финал, я предусмотрительно спрятал все ценное содержимое бумажника, включая банковские карты и часть наличных денег, в сейф, который нашел в небольшом шкафу в прихожей. Сработала старая установка: если пьешь в незнакомом месте и с чужими людьми — оставь в кармане только необходимый лимит. Выручало не раз.
Первая бутылка ушла за милую душу вместе с семгой и телятиной, причем большую часть деликатесов сожрал Петровский. Буквально — сожрал, налетев на блюда с энтузиазмом бедняги Оливера Твиста. В какой-то момент мне показалось, что он сейчас протянет пустую тарелку и жалобно проскулит: «Можно мне еще добавки, сэр?». Я сделал еще один заказ, нам принесли четыре порции свиного шашлыка. Я и сам проголодался, вспомнив, что последний раз обедал в вагоне-ресторане еще на подходе к Самаре.
Пошел «разговор за жизнь».
— Ты почему не женишься, подлец? — глядя на меня осоловевшими глазами, спрашивал Палыч. — Почему семью не завел до сих пор?
— Не знаю, папочка. Как-то не до того.
— Сорок лет почти, а не до того? Дети, домашнее хозяйство, борщ по вечерам — вот это всё… Оно тебе не надо?
— А тебе?
Женя встряхнул головой.
— Я, Серега, человек, которому противопоказана семейная жизнь. Я ею потрепан, измотан. Я всего себя отдавал России, а жена моя отдавала себя не туда… Я ведь и в поезд-то агитационный прыгнул, когда понял, что если задержусь в Москве еще хотя бы на пару дней, я ее, суку, пришибу и окончательно испорчу себе некролог.
— А мне, значит, предлагаешь жениться? Как у вас, политтехнологов, все запутано.
— На том стояли и стоять будем! — Он залпом выпил, закусил мясом и похлопал меня ладонью по щеке. — А ты, брат, совсем другой. Ты добрый, у тебя глаза спаниеля. Ты когда в первом сезоне главаря наркомафии брал, текст будто силой из глотки вытаскивал. Так и слышалось между строк: «Соблаговолите, господин Горбатый, сложить руки за спиной и проследовать за мной в автозак?». Тьфу! Здесь тебе самое место, интеллигент.
