— Конечно.
Она долго не могла подобрать слова. Постаревшая раньше времени женщина, которая всю жизнь покупала лотерейные билеты, выиграла лишь «два раза по рублю». В глазах — все то же сожаление о бездарно прожитой жизни, что и у ее мужа, но с поправкой на то, что это были глаза женщины. У меня защемило сердце.
— Как там?
— Там? — якобы не понял я.
— Ну да. Мне Михаил про вас рассказал… Мы-то с ним давно уж оттуда.
— Откуда и насколько давно?
Она с горечью махнула рукой.
— Из Златоуста. Это в Челябинской области. Двадцать пять лет уж почти, или даже больше. Сбилась со счету.
«Господи», — подумал я.
— Как же вы тут устроились?
Она оглядела комнату.
— Вот, как видите. Не шибко.
Я не стал выяснять детали их попадания сюда. Очевидно, что никакого проводника у них не было. Барахтались сами. Возможно, именно поэтому им и не суждено было удачно устроиться в новых условиях. И еще я подумал, что передо мной сидела очевидица истории города минувшей четверти века. Она наблюдала его развитие, она крутилась и вертелась в этой жизни и могла сравнивать ее с той, прежней. Неужели они так и не смогли ассимилироваться?
— Михаил без пальцев, — сказала Софья, будто услышав мои мысли, — куда его возьмут? Разве что в разнорабочие.
— Насколько я понял, в Крае нет проблем с работой.
— Так-то оно так, но он же… гордый.
На секунду ее лицо накрыла тень.
— Я вот на свиноферме, вроде платят, так этот же… — Она прикусила язык, но я все понял. Деньги вылетали в трубу.
Пока мы ожидали Михаила, она вкратце рассказала свою историю. Женитьба, бездетность, завод, инвалидность, попытка переезда в деревню к матери… и попадание в черную дыру. «Все вещи остались в поезде — говорила Софья, — вот в чем были, в том и остались. Уж не знаю, как выжили. И все-таки что там сейчас?».
Она смотрела мне в глаза с ожиданием. Я подумал, что ей действительно интересно, от какой жизни они бежали.
Я прикинул: если примерно лет двадцать пять назад, то они не знают о «лихих девяностых». (Кстати, всякий раз, когда я слышу это словосочетание из уст какого-нибудь важного перца в костюме от Армани и в «Порше», мне хочется прокричать ему в лицо: ты, сучонок, в какие годы зад себе отъел, не в девяностые? Особенно бесят государственные мужи, которые спустя пятнадцать лет после девяностых списывают на них нынешнее нищенское существование пенсионеров и отсутствие современных дорог). Не знают эти старики ни о сытых нулевых, ни и провальных десятых. И как все это скомпоновать в краткую характеристику?
