Василий обернулся на этот окрик уже у самой двери.
– Те грехи по молодости были, воевода. Без умысла я тогда грешил. И каюсь ныне за прошлое свое.
Выйдя из горенки, Василий решительно захлопнул дверь. Зачем он только пришел сюда! Спускаясь вниз по ступенькам к выходу из терема, Василий слышал, как бояре гневными голосами ругают тысяцкого, костят почем зря и самого Василия. «Экую овечку из себя строит! Будто не проливал он кровь человеческую!»
На темной улице обуяла сердце молодецкое грусть-тоска, словно оказался Василий один-одинешенек на всем белом свете.
В майском небе перемигивались далекие звезды, холодные и безучастные ко всяким людским делам. Тишина окутывала все вокруг, лишь скрипнула где-то в отдалении калитка да взлаял потревоженный кем-то пес на соседней улице.
Василий понуро брел по дощатой мостовой вдоль высокого тына. Он, похоже, и впрямь не умеет разбираться в людях. Что-то недоглядел он в Святославе и в тысяцком тоже. А может, Святославу невдомек, что тысяцкий такие злодейства ради него замышляет? Надо будет еще раз потолковать с князем, неужто он одобрит смертоубийство и поджоги домов!
Свернув в переулок, Василий зашагал быстрее. Быстрее завертелись и мысли у него в голове.
«Верно молвил Потаня о Святославе. И свеж и гож наружно Ольгович, однако новгородцам он не люб! Натерпелись они, видать, от него несправедливостей. По всему выходит, в Новгороде у Святослава недругов больше, чем друзей».
Сзади послышались быстрые приближающиеся шаги.
Василий оглянулся, но никого не увидел. Улица была пуста. Через минуту тот же шум за спиной заставил Василия остановиться.
Из-за угла вынырнула темная фигура и торопливо приблизилась к Василию.
Это был Нифонт.
– Широко шагаешь, сосед, – с усмешкой промолвил купец. – За тобой не угонишься. Нам ведь по пути.
– Что, закончил свои разговоры Ядрило? – спросил Василий, двинувшись дальше.
– Не ведаю, – беспечно отозвался Нифонт и зевнул. – Ушел я, как и ты. Почти убег. Я ведь торговец, а не тать.
– Правильно сделал, – похвалил Нифонта Василий.
В нем даже появилось невольное уважение к Нифонту.
– Сильно осерчал на тебя воевода, – приятельским тоном сообщил Нифонт.
– Переживет! – буркнул Василий.
– Злопамятен Ядрей Дорофеич, – продолжил Нифонт. – От него любой каверзы ждать можно.
Василий промолчал.
– Тебе не страшно, Вася, а я вот робею, – признался Нифонт.
Василий опять промолчал. Да и чем он мог утешить Нифонта?
В конце Холопьей улицы Нифонт вдруг схватил Василия за руку и, волнуясь, забормотал:
