Рассказы | страница 23
Он перелез через заплот и вошел в сени. Дверь в избу оказалась тоже запертою изнутри.
Он стал стучаться.
В ответ на этот стук из избы раздался дикий хохот, но двери не отворяли. Он окликнул жену по имени.
В избе снова захохотали. Убедившись, что дома неладно, Иннокентий Тихонов снова перелез обратно со двора, сел в сани и погнал, что есть духу, к селу.
На заимку вернулся он, рассказав о случившемся, со старостою и понятыми. Их сопровождало человек двадцать крестьян.
Перелезши на двор, они толпой вошли в сени избы и стали стучаться. В избе послышался неистовый хохот.
— Баба-то у тебя хмелем не зашибается? — спросил староста Иннокентия Тихонова.
— Отродясь… — упавшим голосом отвечал тот.
После несколько раз повторенного стука и криков: «Отворяй», — выломали дверь, и глазам пришедших представилась следующая картина: Татьяна сидела, дико озираясь, на полу, прижав руки к груди, возле груды наваленной мебели и дико хохотала.
Увидав вошедших, она вскочила с пола и начала метаться по избе, выкрикивая бессмысленные фразы. Ее принуждены были связать.
Она не узнала не только знакомых, но и мужа.
— Отворите, православные, — послышалось из подполья.
Сдвинули вещи, отворили подполье и спустили лестницу. Видя себя окруженными толпой народа, злодеи беспрекословно дали себя связать. Они были в крови…
В подполье же лежал изрезанный по частям труп несчастного Миши…
Это было около десяти лет тому назад.
Если вы в одном из городов Восточной Сибири, лежащих на пути от Иркутска к Томску, посетите городовую больницу и войдете в женское отделение для душевнобольных, то вас прежде всего поразит вид исхудалой, поседевшей страдалицы, сидящей на своей койке с устремленным вдаль остановившимся взглядом и с прижатыми к груди руками. Больная по временам оглашает палату диким неистовым хохотом, от которого вас невольно охватит нервная дрожь.
Это хохочет сумасшедшая Татьяна…
В том же городе вы непременно встретите на улице нищего мужичонку, одетого в невообразимые лохмотья, вечно пьяного и на вид до того худого, что кажется, будто у него остались кости да кожа. Он робко протягивает руку за подаянием…
Если вы дадите ему пятачок, то он моментально скроется под вывеской ближайшего питейного.
Это — Иннокентий Тихонов Беспрозванных.
НА ВСКРЫТИИ
Набросок
Стоял октябрь 1886 года.
В одном из крупных сел Восточной Сибири, верстах в пятидесяти от города П*, места моего служения, был назначен прием новобранцев. Приехал и я туда в качестве члена присутствия по воинской повинности.