СКАЗКА О ДВУХ КОРОЛЯХ
После резкого разговора с гномом, Гедрюс в тот день больше не подходил к улью, и Мудрик призвал всех узников немедленно взяться за работу. Полосатая гусеница перестала стонать и прилежно пряла нить для своей постельки, а мышь сгрызла еще орех и принялась за стенку улья. Доска попалась толстая, но из мягкого дерева, и, по расчетам ученого, до утра, самое последнее до полудня, мышь должна была прогрызть ее насквозь.
И вот вечером, когда по крышке барабанил дождь, а в улье кипела работа, Мудрик неожиданно услышал шаги и таинственное шушуканье. Это были Микас с Джимом. Они сняли крышку улья и принялись вытряхивать туда из торбы пленника. Кот Черныш, которому понравилось в мешке, царапался, мяукал и долго не давался. Наконец они закрыли улей крышкой и, хихикая, убежали. Кот, даже не осмотревшись, куда он попал, завыл и заметался между рамами.
- Ой, полегче! Ты здесь не один! - предупредил его Мудрик, потому что кот одним ударом хвоста вышиб у него из рук книгу. Черныш в ответ подцепил когтем гнома за шиворот и, ощерившись, процедил сквозь зубы:
- А ты кто такой?
- Сам видишь... - ответил Мудрик. - И не вздумай срывать злость на нас!
- А вот и вздумаю!.. - пригрозил кот.
- Пусти! - повелительно сказал гном. - Мы такие же узники, как и ты.
- Но меня-то за что? За что меня сюда упрятали? - вопил кот, в отчаянии заглядывая в леток. - Сколько себя помню, все меня уважали и ласкали. Никаких пакостей я людям не делал... Эй ты, малявка! Слышишь, что тебе говорят?
- Слышу. И не кричи так, пожалуйста. А то уши лопнут.
- И пускай лопнут! Хорошо тебе, если знаешь, за что сидишь... Эй, на по-омощь! Лю-юди! - выводил Черныш.
Вопил он, однако, не теряя достоинства. В его завываниях слышалась нотка горечи, и, как всякий хороший певец, Черныш завершил свою арию душераздирающим воплем:
- По-моги-ите! Не вино-вен я...
- Браво! - захлопал в ладоши Мудрик. - Брависсимо!
- Тебе-то хорошо, - снова сказал кот. - Видать, знаешь, за что сюда попал.
- Если тебе от этого станет легче, - ответил ученый, - я могу сказать, в чем можно тебя обвинить...
- Неужели... - не то удивился, не то пригрозил кот.
- Говоришь, любили тебя, ласкали... - стал объяснять Мудрик, заслонив собой сомлевшую от страха мышку. - Спрячь-ка для начала когти и скажи, уважаемый, любил ли ты сам хоть кого-нибудь?
- Люби-ил... - нетвердо протянул кот.
- Правда?.. Всех людей и животных побольше себя ты делил на полезных и бесполезных. А всех, кто тебя меньше, - на съедобных и несъедобных. Разве не так?
