Станислав — Юлию Семеновичу: «Мода пошла у нас — собак заводить. Повальная эпидемия! Человек обзаводится живностью не из внутренней потребности, а — соседка вон завела, а я, мол, чем хуже? Часто такие истории с приобретением собачек заканчиваются трагически. Для животных, конечно. Пока еще щенок — все в нем мило, все восторг вызывает: и как прелестно из блюдца молоко лакает, и как забавно шлепанцы по комнате носит. А подрастет — у нее, у собаки то есть, появляется естественная потребность к общению с себе подобными и так далее. Это уже хлопотно. Или просто даже надоест возиться — купать, кормить, прогуливать. И милую собачку выставляют за дверь. Ночует на подстилке-половичке в коридоре, проходишь, а она дрожит от холода и такими глазами на тебя смотрит… И не ведает своим собачьим умом, что хозяева голову ломают, как избавиться от нее, кому сбыть. А с чего началось-то? С тяги к «культуре» в кавычках. Кстати, понятие о культуре у нас узколобое, если можно так выразиться. Кое-кто маракует так: напялил на себя шелестяще-блестящие импортные одежды — нейлон, поролон и прочую синтетическую дрянь — и все, значит, я уже, мол, сама культурность и интеллигентность! А за стол сядет — вилкой в хлебницу тычет. А самомнения, а чванства, а апломба сколько! А в голове — ну хоть шаром покати. Голо! Пусто! Я иногда даже начинаю думать: скверно, что жить мы стали богато. Поймите меня правильно. Прежде, было, интеллигента за версту узнаешь. А сейчас попробуй отличи его. Дудки! Одеваются все одинаково — так сказать, грани стираются… Не отличишь, пока рот не откроет. Ну а как только рот раскрыл — тут-то сразу и выдал себя с головой. Я был как-то у друга, квартиру он получил в новом микрорайоне. Да, так стоим мы, значит, на балконе, курим, о том о сем травим. Гляжу — из подъезда напротив дама вывела собачку на прогулку. Интеллигентная вроде дама, одета с шиком. Ну, отвязала собачку, пусть, мол, тварь побегает. И сама на окна исподтишка посматривает: видите ли, и мы не лыком шиты. Культурно, мол, живем. Ну собачка побежала, обнюхивает то, се, ножку поднимает. А тут откуда ни возьмись — дворняга, рослая, неуклюжая. Бездомная, видно. И к этой собачке, значит, знакомиться… А моя дама как заорет: «Пушо-ол! Пушо-ол вон!» И давай камни в дворнягу швырять, да еще так заправски, как самая что ни есть деревенская баба. В этом «пушо-ол», заметьте, вся социальная эволюция человека: сама из села и недавно притом, квартиру загромоздила полированной мебелью, одевается по-модерновому, завела терьера и думает с умилением, какая она теперь городская. А домашние у нее едят только на кухне, чтоб мебель не попортить, а если гости, то, когда выпьют, горланят на весь микрорайон: «Ой, гиля, гусоньки, на став!» А то еще вывалятся во двор и давай под гармошку задами трясти, ухать… Зол я на городского обывателя. Я что в человеке ценю? Ценю, когда он остается самим собою, не лезет из кожи вон, чтоб показать себя лучше, чем он есть на самом деле. Фальши не терплю, показухи в быту да и вообще (а кому она нравится?). В человеческих отношениях уважаю простоту, доброжелательность. И естественность. Зачем тебе та же собака, к примеру, если для тебя она просто символ семейного процветания, рекламы вроде? Нашей Анне Ивановне эта Эмка нужна? Как корове седло и как рыбке зонтик. Голодная ведь, смотреть жалко. Но — мода!..»
