– Нет. Господи, мы даже не…
– Хорошо. Удачи. Ведите машину аккуратно и постарайтесь успокоиться.
– Буду на связи.
Я отключаюсь. Мэтью Хилл понятия не имеет, что его ждет, и это, возможно, очень даже неплохо.
Когда становишься родителем, понимаешь, что любовь подразумевает больше страха, чем тебе когда-либо представлялось, и ты уже не будешь смотреть на мир прежними глазами. И именно поэтому я не могу смириться со своей ролью в исчезновении Анны.
– Так я их позову, милая? Минут на пять-десять? Вдруг тебе станет веселее? Сестра говорит, что может пустить их в виде исключения – если ненадолго…
Сара смотрит на мать и понимает, что это вовсе не вопрос. Мать частенько облекает в форму вопроса рекомендацию. При этом чуть подается вперед, не моргает и поднимает брови, намекая, что должен прозвучать единственно правильный ответ. «Да». Ребенком Сара протестовала против такой тактики, но уже давно поняла, что сопротивление бесполезно.
– Ладно. Только я очень устала, так что ненадолго.
Идет шестой день, и Сару заверили, что работа печени улучшается. Консультант, появившись у ее койки, смотрит уже не таким озабоченным взглядом, а сестры повторяют, что «все идет в нужном направлении». Психиатры перестали нависать над душой и поговаривают, что скоро ее выпишут домой.
Сара сама не знает, хочет ли домой. Она до сих пор изумляется, как быстро меняется ее настроение – буквально от часа к часу. Как стремительно она прошла от страха смерти до нетерпимости – к больнице и к матери.
Вернулась и еще одна страшилка – вдруг что-нибудь вылезет после телеобращения.
Друзья набиваются в комнату с испуганным видом. Сара лежит в боковой палате рядом с общим детским отделением. В семнадцать не положено занимать взрослую палату; предложили эту, чтобы она чувствовала себя не так неуютно. Не рядом с младенцами. Сестры сказали, что ей повезло, что эта палата оказалась свободна.
«Повезло»?
– Мы не могли решить, что принести, и принесли сладкое. Твоя мама будет коситься… – Тим протягивает маленькую пачку печенья и коробку сливочной помадки.
Сара решает не прощать их как можно дольше и не смотрит никому в глаза.
Прошлой ночью ей приснилась вечеринка на ферме, которую миссис Баллард устроила на день рождения Тима. Ему исполнилось десять или одиннадцать. Мама Анны пришла в ужас, узнав, что мать Тима не дает себе труда устраивать ему праздники, и затеяла форменный переполох – большой чай и шоколадный торт в форме звезды. Тим и Пол принесли воздушные шарики для моделирования – скручивать из них такс, мечи и шляпы. Шагая по узкой дороге – Сару провожали домой после праздника, – она несла под мышкой ярко-желтую надувную таксу. Прекрасный был день, и Сара расстроилась, когда он закончился. Мальчишки искоса поглядывали на нее. «Всегда тяжело возвращаться домой, да?» Она не помнит, кто это спросил, Тим или Пол, но помнит, с каким чувством кивнула в ответ – печаль пополам с виной. Знала, что неправильно предпочитать семью Анны своей, однако ничего не могла поделать.
