Я посмотрел в сторону берега, но не увидел ничего, кроме убегающих за горизонт волн.
- Скоро ли придем в Малинди? - спросил я, но капитан притворился, будто не слышал вопроса. Я чуть было не накричал на него, но вовремя одумался лучше с ним не ссориться, ведь мы всецело от него зависим.
- Ну ладно, капитан. Позови меня, если придет радиограмма.
Я сошел с мостика на палубу и, вцепившись в поручни, уставился на горизонт.
- О чем это вы думаете, если не секрет? - спросил начальник портовой полиции с улыбкой.
- Я наземное животное, плавание на крошечном суденышке по бескрайнему морю внушает мне смертельный ужас. - Он теперь решит, что я законченный трус.
- Между нами говоря, я тоже гораздо уверенней чувствую себя на суше. Не то чтобы я боялся смерти, ведь она неизбежна. Но тонуть в пучине или же разбиваться в самолете - брр! - не хотелось бы такого конца!
- Ежели так, оставались бы на берегу.
- Море прекрасно, оно влечет меня с той же силой, что и нашего капитана Салима. А вы впервые отправляетесь в плавание?
- Нет, доводилось и плавать, и летать. И все же всякий раз вздыхаю с облегчением, ступая на привычную твердь.
Мы помолчали, наблюдая за кипящей за бортом водой и рябью волн.
- Я отлично понимаю ваше состояние, дружище! - вдруг признался полицейский офицер, и взгляд его затуманился. - Причина - в привычном для каждого укладе жизни, дело тут не в личной отваге. Салим, к примеру, умер бы, заставь его расстаться с морем. Для него оно - естественная среда обитания.
- Я спросил, когда придем на место?..
- Я слышал. Дело в том, что Салим суеверен. По его убеждению, называть расчетное время прибытия нельзя, а то случится что-нибудь непредвиденное. Это сродни страху потерять самое дорогое...
Высоко в небе парили белые птицы, медленно перемещаясь к горизонту. Интересно, как они называются?
- Все мы суеверны в той или иной степени, - сказал я. Птицы поодиночке ныряли в воду, охотясь за мелкой рыбешкой. - И не очень-то далеко ушли от тех, кого в начале века Линдберг старался уверить в том, что летать не опасно, а ведь тогдашние самолеты были куда менее надежны, чем нынешние. Недавно я читал в "Таймсе", что самолеты, оказывается, безопаснее автомобилей - статистика об этом свидетельствует. Такие данные должны бы нас успокоить, однако каково оказаться в самолете, терпящем бедствие! Ты как в клетке - сознаешь свою полную беспомощность и ждешь неизбежной гибели.
- Я понимаю, что вы хотите сказать, Кип, - снова улыбнулся шеф портовой полиции мистер Ньяле. - Помню, было мне лет десять, однажды я взобрался на верхушку пятнадцатиметровой кокосовой пальмы. Поначалу я был так счастлив, чувствовал себя на седьмом небе, стал качаться на ветке. А дерево оказалось гнилое и подломилось; я вцепился в ствол, от страха даже не сообразив позвать на помощь. Летел я долго-долго, пока не стукнулся о землю, так что я знаю это ощущение беспомощности перед лицом смертельной угрозы, о котором вы говорите.
