Об этом нам напоминает вновь.
Волшебные мгновенья бытия
Ироник лёгкой горечью окрасит,
Прагматик их разденет до белья,
Остряк искристым юмором украсит.
Спешит художник отразить в картинах
Виденья свои в пламени свечи…
Яснеет небо, близок мрак ночи.
Так, покутив изрядно на поминках,
И остро смерти чувствуя оскал,
Лови момент — нам циник простонал.
Лови момент — нам циник простонал.
Юдифь затем мечом главу нам сносит.
Бог жизни нам не на столетье дал.
Он в жизнь бросает нас, он нас уносит.
Возвышенный и грязный идеал
Историк после разберёт на части.
Посмотрим, кто из нас не побывал
Огнём охваченным в порыве страсти.
Стыда не ведая, всю жизнь грешим,
Вину не искупая покаяньем.
Ясней осознавая расстоянья,
Торопимся и чувствовать спешим.
И смотрят со стены, с картин старинных
Лениво наши предки — исполины
Лениво наши предки — исполины
Юкона клады хладостно презрев,
Богатства свои подняли из глины,
Очаг в ночи холодной разогрев.
Во мгле веков скрываются истоки
Избранных Богом и больших родов.
Потомки забывают о далёких
Отцах и пастухах своих стадов.
Смиренно путь по жизни пролагая,
Всегда ль Аркадий весело смотрел?
Я думаю, горел он и бледнел,
Татьяне руку с сердцем предлагая.
И кто из нас не потерял покой,
Лобзанья вкус познав в тиши ночной?
Лобзанья вкус познав в тиши ночной,
Юбчонки сбросив, кинутся в объятья
Бесстыдно девы. Кто в них ткнёт клюкой?
Отцовство, материнство и зачатье
Всегда невинны были под Луной,
И любо жизни видеть в том причину.
Пером послушным и своей рукой
Опять другую славлю половину.
Святой поклон великим матерям,
Вскормившим грудью целые народы.
Я вижу, как они, продолжив роды,
Творя свой путь, молясь своим богам,
И крепко помня истины старинны,
Лепить детей умели не из глины.
Лепить детей умели не из глины…
Юмористически, кто смог поддеть бы их?
Богов-детей прелестны половины,
Отцов отцов любимых, дорогих.
Вот Фёдор тихо нас благословляет,
И Антонина осенит крестом,
Пусть Николай на дело наставляет,
От Александры мир придет в наш дом.
Смиренных старцев простота святая,
В Российский век недолгий золотой,
Являя поколений длинный строй,
Тернистый путь по жизни пролагая,
И уходя в заботы с головой,
Лепили — и каких — о! Боже мой!
Лепили — и каких — о! Боже мой!
Юпитер-громовержец в равной мере
Бледнел и плакал, потеряв покой,
Основу жизни дав нам в Божьей вере.
Всё было в тот голодный, грозный год,
И начала Флоренса поколенье,
Потом — Надежда продолжает счёт.
Особо — Вячеслава появленье.
Судить не нам, что было по плечу
