«У собачки отрезаны лапки!
Прямо по Жучке проехал трамвай.
Лапки унес старый дворник в охапке,
Ты остальное, малыш, забирай.
Выпусти кИшки собачке и кровушку,
Внутрь опилок потуже набей.
Если ты любишь природу, Егорушка,
То не оставишь зверушку в беде…»
Зал грохнул овациями. Димона читать почему-то не заставили. По сигналу Мастера друзей посадили на два стула и, высоко подняв их за ножки, стали вращаться в ритуальном танце, как на еврейской свадьбе.
— А теперь, дабы отличить себя от профанов чистотою и полетом мысли — праздник! — раздалось новое приказание Мастера. — Подготовить столы и напитки.
Серого и Димона опустили на пол и, аккуратно сложив черную скатерть, вытащили стол на середину сцены. Из сумок и портфелей доставали бутылки «Белого крепкого», «Яблочного крепкого», вермута «Розового крепкого» и других надежных, проверенных вин. Особенно много было портвейнов: «Агдам», «№13», «№33», «№72». Друзья перестали улыбаться. Даже сквозь эйфорию они понимали, что пить на халяву — западло. Димон растерянно оглянулся в поисках Аполлионыча — как быть?
— Не беспокойтесь, пииты, — раздался знакомый голос, — я позаботился о вступительном взносе.
С этими словами философ вручил им по бутылке «трех топоров» — «Портвейна №777».
Пили залпом по полстакана. Первый тост был за Мастера, второй и третий — за подмастерьев. Пили за «неофитов» (Серый с трудом догадался, что речь идет о них с Димоном), за «чистое искусство» и за нонконформизм. В разгар веселья, привлеченные шумом пира, в зал ввалились соседи — мужик с баяном и две тетки с золотыми зубами в народных костюмах. Им налили по полстакана и мужик, заговорщически подмигнув, растянул мехи баяна, а золотозубые грянули:
«Ты сегодня мне принес
Не букет из пышных роз,
Не тюльпаны и лилии.
Не кувшинки на-на-на,
Не крепленого вина,
Не принес мне, сука, ни хрена!»
И ЛИТО дружно подхватило:
«Ни хрена, ни хрена —
Светлого мая приве-ет.
Ни хрена, ни хрена —
Це-елый букет…»
* * *
Непьющий не знает, как вкусна вода с похмелья
Японская поговорка.
Больно было даже думать. Серый уже полчаса пытался открыть глаза и не мог. Хотелось в туалет, но сил не было пошевелиться. Громко тикали часы, и каждое «тик-так» электрическим разрядом впивалось в мозг, заставляя рефлекторно морщиться, отчего головная боль усиливалась. Откуда у меня в комнате часы? Чей-то протяжный стон все-таки заставил открыть глаза. Книжные полки… Заснул в библиотеке? Но точно — не дома. Снова раздался стон. Серый заставил себя повернуться на звук. Чья-то голова на подушке рядом. Ковер на стене. Серый провел рукой по груди. Спал одетый, но укрыт одеялом. Кто это рядом? Поехал к Ленке? Это не ее комната. Глаза отказывались фокусироваться и даже рисунок на ковре выглядел размытым…
