«Скользкий человек»
«Count your blessings — напоминай себе о подарках судьбы», любят повторять американцы. И если оглянуться сегодня на середину 1970-х, справедливость требует снова вознести благодарственные молитвы за выпавшие тогда удачи. «Звезда» опубликовала несколько больших рассказов. «Советский писатель» соединил их с повестью «Лаборантка» и выпустил сборник прозы Ефимова (1975). Ирме Кудровой удалось опубликовать положительную рецензию на эту повесть в журнале «Новый мир». В Варшаве одна за другой выходили детские повести в переводе на польский. Гонорары за них выплачивали в специальной валюте для привилегированных — «сертификатных рублях». Эти рубли открывали вход в сертификатные магазины, куда простым гражданам вход был заказан. Я объездил несколько таких магазинов в Москве и, с помощью Иры Грибановой, накупил одежды для детей и Марины. На семейных фотографиях трёхлетняя Наташа щеголяет в пушистой белой шубке — явно «сертификатной».
Союз писателей оказывал знаки внимания, чехословацкое самовольство осталось безнаказанным. Путёвку в Комарово с семьёй — пожалуйста. Билеты на поезд, на самолёт — только закажите. Приглашали участвовать во встречах с делегациями иностранных писателей (из Югославии, из Бангладеша), в семинарах-конференциях молодых писателей Северо-запада — уже в качестве одного из руководителей. И поэтому, когда осенью 1975 года раздался очередной звонок из канцелярии, я сначала даже не понял, о чём это, и должен был переспросить:
— Куда-куда?
— Вас вызывают на беседу в Большой дом. Завтра, в десять утра.
Вот так всегда: ждёшь беды, готовишься, но когда она нагрянет, стоишь как обухом стукнутый. А в голове — лихорадочная давка вопросов.
По какому делу?
Свидетелем или обвиняемым?
И почему звонком, а не повесткой?
Узнали, как я обращаюсь с их повестками?
Идти или заартачиться?
Кого ещё вызывали?
Но звонивший уже повесил трубку.
Подумав хорошенько, я решил идти. Иначе погрузишься в тоскливое ожидание новых звонков или визита агентов, или внезапного обыска. Остаток дня ушёл на расчистку подпольной библиотеки, на перевозку всего недозволенного надёжным друзьям, заранее предлагавшим помощь в хранении. С Мариной обсудили срочные дела, которые лягут на неё, если я не вернусь с беседы. Утром обнялись на прощанье, и я отправился навстречу неизвестности.
Большое помещение бюро пропусков напоминало зал ожидания железнодорожного вокзала. Я сдал паспорт в окошечко, объяснил, что был вызван звонком, а не повесткой. Дежурный попросил подождать, стал звонить по внутреннему телефону. Потом заявил, что меня просят придти два часа спустя — в двенадцать. Чтобы убить эти два часа, отправился к жившему неподалёку Вахтину.
