Но хуже всего было со сбытом продукции. Урожай, известное дело, год на год не приходится. Даже если крестьянин засевал участок в расчёте только на свою семью да на городскую родню, в урожайный год у него получался излишек, который он не прочь бы продать. Тут и начиналась морока. В сёлах, даже в крупных, рынки почти повсеместно были запрещены, закрыты, разогнаны, чтобы в людях «не развивался нездоровый дух наживы». Везти в районный центр? На чём? Насчёт дров из леса с шофёром договориться ещё можно, но соваться в город с «частным» товаром на казённой машине — слишком рискованно.
Понятие «торгует» сделалось синонимом понятия «спекулирует». Торговать стало стыдно. Стыднее, чем пьянствовать или красть. Поэтому каждый поневоле старался ничего лишнего не выращивать. Мимо нашей деревни плыли на байдарках туристы, останавливались, просили продать картошки, молока, яиц. «Нету, родимые, только-только на себя хватает». Туристы из Прибалтийских республик не верили, обиженно поджимали губы. «Вот они, эти русские. К нам приедут — все прилавки опустошат, а как мы к ним — даже картошки не продадут».
Конечно, трудно поверить.
Трудно поверить, что в августе, я, пытаясь купить яблок для детей, ходил из дома в дом и брал младшую, Наташу, с собой — «для жалости». Тогда удавалось кого-нибудь из хозяев растрогать, уговорить, и мы уносили полведёрка мелких, траченных червём яблочек. Сады стояли без ухода, стволы не белёные, не окопанные. Кому охота зря надрываться? А свиньи опадышами и так наедятся, они неразборчивые.
Псковская область снабжалась по 3-й категории. Это включало крупу, рыбные консервы, соль и хлеб. Хлеб привозили в больших количествах и продавали в магазинах. А мясо — нет. Весь скот, которые животноводческие хозяйства области сдавали государству, увозился на мясокомбинаты городов 1-й категории снабжения: Москва, Ленинград, столицы союзных республик. Но сельскому жителю прожить долгую зиму без мяса и жиров (масла в поселковых магазинах тоже почти не бывало) очень трудно. Поэтому каждый деревенский дом старался весной купить поросёнка (цена на рынке — 50–70 рублей), за лето выкормить его в кабана, осенью заколоть, сало засолить, мясо закатать в банки и тем салом и мясом всю зиму питаться.
Возникал вопрос: чем откармливать кабана?
Конечно, собирали объедки, варили картошку, мешали всё с рубленой травой. Но кабан ел это плохо, медленно набирал вес. А вот если добавлять хлеба, ел вовсю. И добавляли. Покупали в магазине по десять, пятнадцать буханок свежевыпеченного хлеба и скармливали его борову. Хлеб дешёвый — 14 копеек буханка. Это делалось и в те годы, когда пшеница закупалась за границей за золото и валюту. Словно в страшном сне: стоят в своих тёмных хлевах у корыт кабаны и хряпают зелёные долларовые бумажки.
