— Мой дорогой Винсент, — заговорил Пендергаст, плотнее закутывая в пальто свое тощее тело. — Позвольте мне немного рассказать вам о мистере Обадже. Вы ведь слышали, как он сказал вам, что доктор Адейеми стала самым молодым губернатором штата Бенуэ?
— Да. И?
— Дело в том — и он не сказал вам об этом — что он также являлся кандидатом на этот пост. В то время политическая карьера Обадже находилась на подъеме. На него возлагали большие надежды, но он разгромно проиграл выборы. После этого его карьера покатилась под откос. И теперь вы видите его здесь в роли административного помощника по делам Нигерийской Миссии. Его карьера оказалась разрушена благодаря доктору Адейеми — хотя, разумеется, это произошло не по ее прямой вине.
— К чему вы клоните?
— Простым языком, вот, к чему: я выбрал его для этого интервью, потому что у него было больше всех причин унизить и очернить ее.
— Хотите сказать, подгадить ей?
— Ваш жаргон, как всегда, безупречен. Так точно.
Д'Агоста немного пожевал губу, размышляя.
— Почему, черт возьми, вы не сказали мне этого до начала интервью?
— Если бы я это сделал, вы не стали бы так сильно давить на него. Я решил скрыть от вас эту информацию, чтобы впоследствии избавить вас от многих часов бесплодных исследований и дальнейших допросов. Вы можете потратить месяцы на охоту за призраками, но, боюсь, вы ничего не обнаружите. Истина ровно настолько же проста, насколько она таковой выглядит: эта женщина — святая.
— Но этого не может быть! Это не вписывается в нашу теорию…
— Ах, но ведь это же не «наша» теория.
— Разве вы с ней не согласны?
Пендергаст поколебался.
— Я хочу сказать, что мотив для всех этих убийств, конечно же, существует. Но это не тот мотив, который вы, полицейское управление и весь город считаете верным.
— Я… — начала д'Агоста, но от потрясения не нашел, что сказать. Он чувствовал, что его надули, им манипулировали и держали его в неведении. Это был типичный Пендергаст, поэтому удивляться здесь было нечему, однако сейчас лейтенант почувствовал себя еще и оскорбленным, что незамедлительно вызвало в нем раздражение. И кое-что еще. — О, я понял, у вас есть теория получше. Которую вы, разумеется, припрятали и, как обычно, держите в тайне ото всех.
— Необоснованно я никогда так не поступаю. И моим недоговоренностям всегда есть логическое объяснение.
— Тогда давайте послушаем эту вашу блистательную теорию.
— Я не говорил, что у меня есть теория. Я лишь сказал, что ваша — ошибочна.
