– Поедете вперед, – ближе к полудню полковник подозвал казаков. – Подберетесь к деревне скрытно. Поглядите там, как да что. Потом – доложите.
– Слушаюсь, ваш-бродь! – отдав честь, урядники – Крючков и Ситников – а с ними еще четыре человека – бекет – погнали лошадей по раскисшей лесной дорожке.
Даже к обеду небо так и не посветлело, наоборот, дождь стал еще сильней, полил с новой силою, так, что все уже промокли насквозь. Липкая дорожная грязь и глубокие лужи сильно задерживали продвижение, и Денис Васильевич с грустью прикинул, что засветло – ну, никак не поспеть. Просто физически невозможно! С другой стороны, останавливаться на бивуак да жечь костры было никак нельзя – сие еще больше задержало бы «партию», мало того – возможно, демаскировало бы отряд, и французы, прознав, могли попытаться окружить партизан или, хуже того, просто ушли бы в Вязьму.
– Эх, братцы, – стряхнув с армяка крупные дождевые капли, Денис улыбнулся и подмигнул верным своим соратникам. – Подумаешь, дождь. Бывало и хуже, ага!
– Бывало, господин полковник, – штабс-ротмистр Бедряга залихватски подкрутил усы. – Вот, помнится, в Пруссии, под Фридландом…
– Да уж… – вспомнив про Фридланд, про злую вражескую шрапнель и навалом лежавшие трупы русских солдат, Давыдов помрачнел и осунулся… Правда, почти сразу широкое лицо его вновь озарилось самой бодрой улыбкой: – Однако же здесь, слава Господу, не Фридланд! Здесь мы сами себе хозяева. Верно, усачи-молодцы?
– Верно, господин полковник!
– Вот уж, Денис Васильевич – верно!
– Ваш-бродь! А может, песню?
– Нет, братцы. С песней погодим, – осадил Денис. – Нынче нам в скрытности пробираться надо. И гнусный сей дождь в том – подмога.
Так и ехали, периодически останавливаясь и поджидая пехоту. Ободренные словами славного своего командира партизаны повеселели и уже не обращали внимания на дождь. Обращай, не обращай – все одно уж вымокли, тем более сам господин полковник сказал, что непогода – в подмогу. Лишь штабс-ротмистр Бедряга вдруг закручинился:
– А ну-ка – порох-то отсыреет? Тогда как?
Денис усмехнулся:
– А порох нам и не нужен, любезнейший Николай Григорьевич. Мы врага – в сабельки, в пики, в штыки! Подберемся незаметно и…
Бодрое настроение командира быстро передалось всему отряду, всей партии, от гусаров и казаков до самого последнего пехотного рядового. Вот именно! Вот так! По-суворовски! Саблей супостата бей, коли пикой, штыком… Так и будет!
Угрюмый смешанный лес сменился высокими соснами, потом вновь пошли осины, липы, березки… а, миновав луг, партизаны оказались в кленовой рощице, потрясающе яркой, сияющий багрянцем и золотом, несмотря на серое небо и дождь.
