– Для чего вообще здесь эта дорога?
Олли выключил двигатель.
– Понятия не имею.
Макани рассмеялась, пытаясь скрыть за удивлением напряжение.
– Олли Ларссон, ты шутишь?
Он поднял брови и улыбнулся.
– Совсем нет.
Ее сердце подскочило. Они остановились в другом месте, не там, где занимались сексом. Раньше это воспоминание вызывало лишь чувство одиночества и отчаяния. Теперь же Макани испытывала нервную дрожь от возбуждения.
– Выходи из машины осторожно, – предупредил Олли, открывая дверь. – Здесь всегда грязнее, чем кажется.
Макани засунула телефон подальше, открыла дверь и глянула вниз. Земля была густым болотом из подсохшей на ветру грязи. Она ткнула ее кончиком кеда: почва казалась достаточно твердой, поэтому она вылезла – и сразу увязла сантиметров на семь.
– Дерьмо! – Но она снова рассмеялась. – Я думала, ты везешь меня на пляж.
– К океану, – поправил ее Олли.
Стало прохладнее. Свежий воздух пах гниющими листьями, далеким запахом дыма и мерзлой землей – напоминание того, что Хэллоуин не за горами. Макани натянула капюшон и застегнула толстовку с цветочным принтом. Большинство людей здесь даже не сочло бы, что похолодало.
Она побрела к Олли. Он облокотился на капот, мотор тихо урчал, остывая. Но металл все еще был теплым, почти горячим, и это тепло приятно ощущалось сквозь джинсы. Высокая, на полметра, кукуруза окружала их, словно стена. Макани демонстративно повернулась к Олли. Он уставился на бескрайнее грязно-золотистое поле.
– Это, конечно, не Тихий океан, – сказал он, – но лучшее, что я могу предложить.
Олли, должно быть, заметил ее замешательство боковым зрением, потому что перевел взгляд на нее и улыбнулся.
– Поля. Я знаю, что ты скучаешь по Гавайям.
Пока ее мозг пытался осознать этот аллегоричный жест, взгляд был прикован к его губам. Она хотела снова их поцеловать. Макани заставила себя отвернуться и сосредоточиться на окружающем пейзаже, и она действительно попыталась это сделать, но чувствовала, что Олли все еще за ней наблюдает.
Он сел на капот:
– Иди сюда.
Макани запрыгнула и села рядом с ним, так, что их бедра соприкасались.
Олли натянул капюшон своей толстовки. Он плотно облегал его голову, но ярко-розовые пряди все равно торчали из-под черной хлопковой ткани. Казалось, это единственная яркая вещь во всей вселенной.
– Ладно, – сказал он. – Теперь посмотри снова.
Ветер колыхал хрупкие стебли, и они тихонько шуршали. Сухие метелки тянулись к небу, в то время как мертвые рыльца смотрели в грязную землю. Постепенно ветер усилился и изменил направление, и поле стало колыхаться завораживающими волнами.
